И она продолжала охать и причитать до тѣхъ поръ, пока не убѣдила мужа, что онъ дѣйствительно близокъ къ смерти. Такимъ образомъ она заставила его лечь, скрестить руки на груди и закрыть глаза. Послѣ этого она уложила его, какъ покойника, сначала на столъ, а потомъ и въ гробъ, а для того чтобы онъ не задохнулся, она просверлила въ гробу нѣсколько дырокъ, такъ что онъ могъ дышать и видѣть все, что происходило вокругъ него.
Между тѣмъ другая баба взяла пару гребней, которыми чешутъ шерсть, и сдѣлала видъ, что чешетъ, хотя шерсти у нея не было. Скоро явился мужъ и съ удивленіемъ посмотрѣлъ на ея работу.
— Прялка безъ колеса, и та не годится, а чесать гребнемъ воздухъ, это уже совсѣмъ глупо! — сказалъ онъ.
— Какъ воздухъ? — спросила жена. — Вѣдь я же чешу шерсть. Впрочемъ, она такая тонкая — не мудрено, что ты и не видишь ея.
Начесавши воздухъ вволю, жена взяла прялку и стала прясть безъ пряжи.
— Вотъ глупая забава! Точно тебѣ времени дѣвать некуда! — замѣтилъ мужъ. Ну, что ты сидишь и прядешь на пустой прялкѣ?
— Какъ на пустой прялкѣ? — возразила жена. — Ну, да гдѣ тебѣ съ твоими глазами разглядѣть такія тонкія нитки!
Покончивъ съ прялкой, баба принесла ткацкій станокъ, сдѣлала будто-бы основу и принялась ткать сукно. Затѣмъ она сдѣлала видъ, что снимаетъ его съ станка, прикроила его и сшила изъ него платье для мужа, которое и повѣсила въ кладовую. Правда, мужъ и теперь не видѣлъ ни сукна, ни платья, но жена мало по малу успѣла убѣдить его, что всему виною его плохое зрѣніе, такъ что онъ только замѣтилъ: — Да, конечно, это такъ тонко, что мнѣ и не разглядѣть.
И она продолжала охать и причитать до тех пор, пока не убедила мужа, что он действительно близок к смерти. Таким образом она заставила его лечь, скрестить руки на груди и закрыть глаза. После этого она уложила его, как покойника, сначала на стол, а потом и в гроб, а для того чтобы он не задохнулся, она просверлила в гробу несколько дырок, так что он мог дышать и видеть все, что происходило вокруг него.
Между тем другая баба взяла пару гребней, которыми чешут шерсть, и сделала вид, что чешет, хотя шерсти у нее не было. Скоро явился муж и с удивлением посмотрел на ее работу.
— Прялка без колеса и та не годится, а чесать гребнем воздух, это уже совсем глупо! — сказал он.
— Как воздух? — спросила жена. — Ведь я же чешу шерсть. Впрочем, она такая тонкая — не мудрено, что ты и не видишь ее.
Начесавши воздух вволю, жена взяла прялку и стала прясть без пряжи.
— Вот глупая забава! Точно тебе времени девать некуда! — заметил муж. — Ну, что ты сидишь и прядешь на пустой прялке?
— Как на пустой прялке? — возразила жена. — Ну, да где тебе с твоими глазами разглядеть такие тонкие нитки!
Покончив с прялкой, баба принесла ткацкий станок, сделала будто бы основу и принялась ткать сукно. Затем она сделала вид, что снимает его с станка, прикроила его и сшила из него платье для мужа, которое и повесила в кладовую. Правда, муж и теперь не видел ни сукна, ни платья, но жена мало-помалу успела убедить его, что всему виною его плохое зрение, так что он только заметил: «Да, конечно, это так тонко, что мне и не разглядеть».
