стоящій „скокъ“ или „плясъ“ оканчивается двумя-тремя яйцами, столькими же баранками, дешевымъ „пе(!)рникомъ“, „цуке(!)ркой“ 38), или деньгами—отъ одной до трехъ копѣекъ. Такъ какъ плата не обусловливается раньше и скорѣе доброхотна, то рѣшительно отъ воли и благоусмотрѣнія „музы(!)ки“ зависитъ продлить, или оборвать „плясъ“, часто въ самомъ разгарѣ. Въ предупрежденіе подобнаго случая танцоры спѣшатъ „пыдгура(!)сциць 39) музы(!)ку“ къ продолженію игры спѣшною подачею новой платы, или незачетнымъ гостинцемъ,—что имѣетъ мѣсто при „ско(!)кахъ ма(!)льцывъ съ дѣ(!)вкыми“, особенно „лю(!)быми“. Вообще же наниматели не очень бранятъ „музы(!)ку“ за пріостановку игры, а скорѣе заискивающе-вѣжливо замѣчаютъ, что можно было бы поиграть и подольше. На это послѣдній докторально отвѣчаетъ: „скольки зыпла(!)цишь, стольки й пыска(!)чишь!“
Совершенно не то при наймѣ „музыки на вясе(!)лле“ и при волочобномъ обходѣ. Въ первомъ случаѣ онъ дѣлается кабальнымъ батракомъ, и не „музыка“ обрываетъ пѣсни и „ско(!)ки“, а напротивъ—его обрываютъ, когда прискучитъ скрипичная „вижжо(!)лка;“ нѣтъ этой остановки и прямого запрета — „музыка“ обязанъ играть неумолчно, безостановочно. Правда, во время „скоковъ“ иные танцоры подаютъ платныя крохи; но это никому изъ гостей не обязательно, а для хозяевъ даже и нежелательно. При волочобномъ хожденіи „музыка“ становится въ подневольное положеніе, какъ первенствующій участникъ, и непослушному, строптивому „музыкѣ“ товарищи могутъ „струме(!)нцину разбить“, не говоря о вычетѣ или полномъ лишеніи платы. Тутъ же они осмѣиваютъ пѣснею положеніе „музыки“, часто вѣрное дѣйствительности:
У музыки горкыя доля:
Яго жонка ня любиць,
Ня любиць и ни цалуиць;
А хыць и пыцалуиць,
Дыкъ нызадъ отплюиць.
Другіе выпрашиваютъ ему „на боты“ или „горѣлки“, которая при „горькой долѣ музыки“ послужитъ клиномъ, вышибающимъ другой клинъ. Для полноты дѣла слѣдуетъ сказать, что, при правильномъ теченіи волочобничанья, „музыка“ получаетъ равную долю изъ волочобнаго сбора, какъ участникъ, и сверхъ того особую, въ томъ
