Вѣтви склонялись въ мое окно,
Подъ вѣтромъ гнулись, тянулись въ окно,
И занавѣска, дрожа, томясь,
На бѣлой лентѣ ко мнѣ рвалась;
Но я смотрѣлъ въ окно мимо нихъ,
Мой взоръ погасалъ въ небесахъ голубыхъ.
— Тамъ, гдѣ движенья и злобы нѣтъ,
Тамъ вѣчно свѣтитъ желанный свѣтъ,
О немъ мы бредимъ во снѣ, сквозь сонъ,
Тѣмъ воздухъ міра всегда напоенъ;
Красота и смерть неизмѣнно одно…
А вѣтви гнутся и рвутся въ окно.
Ветви склонялись в мое окно,
Под ветром гнулись, тянулись в окно,
И занавеска, дрожа, томясь,
На белой ленте ко мне рвалась;
Но я смотрел в окно мимо них,
Мой взор погасал в небесах голубых.
— Там, где движенья и злобы нет,
Там вечно светит желанный свет,
О нем мы бредим во сне, сквозь сон,
Тем воздух мира всегда напоен;
Красота и смерть неизменно одно…
А ветви гнутся и рвутся в окно.
