1908 г. Мая 26. Я. П.
Телеграмма ваша эгоистическая очень обрадовала меня, п[отому] ч[то] нетерпеливо для себя жду вас. Но обрадовала и очень за вас. Я уж начинал бояться, не сделалось ли что с Галей, с вами. Известите, как доехали. Вчера был на Козловке, и, глядя на дачи, мучался — не мучался, а неприятно было, ч[то] не мог лучше устроить для вас. Еще тревожит меня мысль, ч[то] по теперешним временам вас или выгонят из России, или сделают вам дурное.1 Ну, да только дай бог вам жить так, чтобы нам, кроме нас самих, никто не мог сделать дурного.
Я телом плох,2 но на душе о[чень], оч[ень] хорошо. Привет Л[изавете] И[вановне], Гале.
До свиданья.
26 мая 1908.
Повидимому, ответ на не сохранившуюся телеграмму с извещением об отъезде Чертковых в Петербург.
1 Как известно, опасения Толстого не были напрасными: в марте 1909 г. В. Г. Чертков был выслан департаментом полиции Министерства внутренних дел из пределов Тульской губ. См. об этом запись в Дневнике Толстого от 7 марта 1909 г. (т. 57, стр. 35).
2 В ЕСТ 26 мая 1908 г. записано: «Д. П. [Маковицкий] нашел, что у Льва Николаевича хрипы в легких. Он кашляет».
1908 г. Июня 1. Я. П.
Посылаю вам, милый друг, несколько страниц, написанных мною о теперешних смертных казнях у нас. Это так мучает меня, что я не могу быть спокоен, пока не выскажу всех тех чувств, к[отор]ые во мне это вызывает.1 Надеюсь, что вы поможете мне поместить это, если возможно, в русск[их] газетах или по крайней мере за границей.2 Не пишу вам своей рукой, п[отому] ч[то] нынче чувствую себя очень слабым, а откладывать дело, о котором пишу, не хочется. Жду вас с великим нетерпеньем и любовью.
1 июня 08.
