Я замѣтилъ въ немъ склонность играть мыслью, какъ бы забавляться игрою мыслей. И отъ этого онъ часто теряетъ нить разсужденія. Мнѣ кажется, что вопросы жизни во всей ихъ глубинѣ и значительности еще не возникли для него, несмотря на то, что ему думается, что онъ уже рѣшилъ ихъ. У него много сердца и ему надо жить больше имъ, а какъ можно меньше разсужденіями. Читать и думать для себя одного. —
Мнѣ очень стало жалко васъ, что васъ такъ тревожатъ.1 Повторю то, что я себѣ всегда говорю и кому то писалъ, что въ виду этихъ предстоящихъ или наступившихъ уже нападковъ, гоненій, надо одно и главное не безпокоиться, не измѣнять своей привычной жизни и въ столкновеніяхъ съ людьми, гонящими, не думать, что это есть случайный эпизодъ, отъ к[отораго] желательно поскорѣе избавиться, чтобы продолжать жить спокойно, а напротивъ, смотрѣть на этотъ самый эпизодъ, какъ на одно изъ самыхъ важныхъ явленій жизни, которое надо прожить наилучшимъ образомъ, т. е. на это употребить всю энергію любви. —
Пошу дорогого цѣлуйте отъ меня, Ваню и Матв[ѣя] Н[иколаевича].3 — Ругинъ4 разскажетъ вамъ про насъ. До слѣдующаго письма. Цѣлую васъ.
Печатается впервые. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «Я. П. 29 окт. № 233». Письмо это, как видно из ответного письма Черткова, послано с В. К. Дитерихсом. В Дневнике Толстого имеется указание, что В. К. Дитерихс уехал из Ясной поляны 28 октября, повидимому, утром, но в действительности Дитерихс уехал 30 октября (см. прим. к письму № 237). Надо думать, что письмо это написано накануне отъезда В. К. Дитерихса 29 или 28 октября 1889 года.
Толстой отвечает на письмо Черткова от 21 октября 1889 года, посланное ему с В. К. Дитерихсом. В этом письме Чертков писал: «Письмо это вам передаст Галин брат, Володя, у него явилось большое не только желание, но прямо потребность повидаться с вами, и мы не решились отговаривать его от поездки к вам, так как общение с вами на пользу каждому искреннему человеку; а ему, как любимому брату нашему, мы особенно желали бы такой помощи в области духовной его жизни. Я уже писал про него, что, вернувшись из кругосветного путешествия, он прожил неделю с нами в Лизиновке и совсем сошелся с нами. С тех пор он побыл в Петербурге со своими родителями. У матери его в это время был нервный удар (не имеющий, впрочем, никакой связи по отношению к нам). Оба они очень мучаются вообще нашим образом жизни и в особенности тем, что мы не крестим наших детей. Под впечатлением страданий душевных своих родителей Володя вернулся к нам совсем в другом настроении по отношению к нашему образу мысли и в особенности действия,
