Я совершенно здоров, если не считать палец большой на правой руке, кот[орый] я прищемил в вагоне, затворяя дверь. Он мне мешает писать хорошо, но с каждым днем лучше, и любезный доктор Ив[ан] Моисеевич]1 перевязывает мне его. Таня необыкновенно свежа и здорова и слишком смело бегает в сапогах по грязи. Гостей никого нет, и идет приятная, тихая семейная жизнь. Я написал кое какие письма,2 но серьезно не принимался за работу.
Теперь I hope. Очень тревожусь о тебе. Видел тебя нынче во сне. Прощай пока, целую тебя и Сашу.
Пишу уж в Москву, но на всякий случай еще на артель[щика].
На конверте: Москва, Хамовники. Матвею Никитичу Румянцеву с передачей С. А. Толстой.
1 Иван Моисеевич Сивинкий — земский врач, проживавший в Кочетах.
2 Из этих писем известно письмо Толстого Р. В. Юшко (см. т. 72, стр. 490—491).
1900 г. Октября 22. Кочеты.
Пишу тебе третье письмецо, милый друг, и всё тоже, что я совершенно здоров. Желудок действует, как у молодого здорового человека. Рука тоже поднимается и пришла почти в нормальное состояние. Палец поправляется, хотя, вероятно, сойдет ноготь. Прищемил я так: подходя к Архангельскому1, я, выходя из клозета, одной рукой — правой оперся о стенку, в том месте, где петли, а левой — дернул, торопясь закрыть. Нынче начал писать. Жюли больна, в роде лихорадки. Таня всё также бодра и свежа необыкновенно. Получил твои оба письмеца,2 за что очень благодарен. Только сведения о тебе не успокоительны. Надеюсь, что теперь всё устроено и ты отдохнешь. Я хожу гулять утром и вечером. По вечерам читаем вслух.
Случаи на почту часты, и потому надеюсь и от тебя часто получать и хорошие письма.
Целую тебя и Сашу.