во всех нас и соединяет нас неразрывно любовью друг с другом и с богом. Мне страшно и больно отвечать вам на ваш вопрос, потому что знаю, что ответ мой огорчит, оскорбит вас, но не могу не отвечать на так искренно, серьезно, задушевно поставленный вопрос. Вы спрашиваете мое мнение о воскресеньи Христа. Воскрес ли Христос плотью? — Нет, не воскрес плотию.
Думаю я так потому, что плотское воскресение Христа поколебало бы основы моей веры в учение Христа и в бога.
Думаю я, что кроткий, милосердный, всепрощающий Христос разгневался бы или огорчился бы глубоко, узнав, что исповедующие его учение люди приписывают ему всякие чудеса и, самое несогласное с понятием о теле, чудо — воскресение и вознесение куда-то. Думаю я так потому, что Христос в своем учении обращается прямо непосредственно к разуму и, главное, к сердцу всякого человека, уясняя каждому его сыновность богу и несомненность и благо этого сознания своей сыновности богу, требующей только одного: любви к богу и ближнему, как он и говорил это.
Простите меня, милый брат Александр, если слова мои неприятны вам. Я не мог не сказать вам всю правду, как я понимаю, к которой я пришел длинным путем и с которой радостно живу и каждый день готовлюсь к смерти.
Посылаю вам несколько книг, которые уяснят вам более мою веру.
Братски целую вас, если позволите.
26 марта 10 г.
Ясная Поляна
Печатается по копии. На конверте письма Руданского Толстой пометил: Отвечать.
Александр Руданский — протоиерей и настоятель греческой церкви в г. Могилев-Подольский, просил Толстого в письме от 23 марта ответить только на один вопрос: «Христос-спаситель воскрес ли из мертвых плотию?» Он писал, что ответ этот ему нужен «не для беспутного печатного спора, что ни к чему не ведет, а лично для себя, для спасения своей души». Получив письмо Руданского, Толстой пометил в своем Дневнике 26 марта: «Трогательное письмо священника о Христе» (т. 58, стр. 29).
