Важно для меня в этих мыслях не то, что они объясняют мне значение существующего (этого мы никогда не узнаем), а то, что они показывают мне мое отношение ко всему и вытекающее1 из этого отношения мое призвание, то, что я должен, ч[то] мне свойственно делать, а именно служить не себе, а тому всему, чего я есмь бесконечно малое и бесконечно великое проявление.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
А должно нам одно: чувствуя свое единство со всем, стремиться к этому единству. Стремление это выражается любовью. И любовь и исполняет назначение и дает благо. Как ни неясно то, что я пишу и думаю, вы почувствуете, что мы понимаем друг друга.
Братски приветствую вас.
22 июля 1908.
Печатается по копировальной книге № 8, л. 263.
Отвечая на письмо Толстого от 26 июня 1908 г. (см. № 188), И. А. Бодянский в письме от 11 июля (почт. шт.) продолжал развивать свои религиозно-философские взгляды.
1 В подлиннике: вытекающие
1908 г. Июля 22. Я. П.
Рад был получить ваше письмо и тому, что вы в нем пишете о своих мыслях о религиозно-нравственном преподавании.
«Горе миру от соблазнов... и кто соблазнит единого из малых сих...»
Нельзя, взявшись за воспитание, хотя бы за влияние на воспитание детей, быть достаточно строгим к себе в вопросах религиозно-нравственных.
Знаю, что вы так серьезно и сердечно относитесь к этому делу, что, наверное, найдете путь, при кот[ором] не соблазнятся малые сии. Для меня этот путь был и есть учение Христа в его
