Толстого к инженеру Николаю Николаевичу Черницкому, который предполагал опубликовать статью в одной из московских газет. Была ли где напечатана статья, редакция сведений не имеет. Рукопись в архиве не сохранилась.
1907 г. Июня 7. Я. П.
Сейчас получил ваше письмо, милый друг Н[иколай] Г[ригорьевич]. О деле, т. е. исполнении поручения духоборов, не имею никакого определенного плана и вполне предоставляю вам и согласен с вашими предположениями. Вы исполните это страшно трудное дело, вероятно, наилучшим образом, благодаря и вашим свойствам и драгоценной помощи добролюбовских друзей.
То, что вы пишете о них, очень радостно. То, что говорил вам Белоусов1 о том, что помогать людям можно и должно всегда духовно, очень верно. Это всегда говорил и делал Сютаев.2 Если он подавал милостыню, то это б[ыло] только дополнение к той духовной помощи, кот[орую] он старался подавать. Я не скажу, что я могу и должен, зная свою плохоту, подавать духовную помощь; но знаю, ч[то], общаясь с человеком, получая от него или давая ему материальную помощь, обмениваясь, встречаясь, учась, обучая, во всех случаях общения, я должен помнить, что в человеке бог, и я должен любить и уважать его, носителя бога, а никак не думать (что так часто думают), ч[то], оказывая материальную помощь, я больше ничем не обязан перед этим человеком.
То же, что вы пишете об их собраниях и храме молчания и бодрствовании, есть то же, что было и есть у квакеров, и боюсь, что может выродиться в обряд. Вообще именно п[отому], ч[то] я высоко ценю веру и вытекающее из нее душевное состояние добролюбовцев и люблю и уважаю их, я считаю перед богом нужным высказать то, что думаю о них. Если я ошибаюсь, они по братской любви к людям простят мне, а если есть доля правды в моем мнении, то оно, мож[ет] б[ыть], пригодится им. Мне кажется, что они приписывают слишком большое значение отсутствию внешних форм, что в сущности невольно образует новую форму. А для исполнения воли бога и для блага людей нужно избегать всего того, что может разделять людей, а,
