Защищая и выражая интересы многомиллионного русского крестьянства, изнывавшего под гнетом помещичьей кабалы, капиталистической эксплуатации и полицейского насилия, Толстой, начиная с 80-х годов XIX в., выступает непримиримым противником и страстным обличителем всех форм и проявлений экономического и политического угнетения народных масс.
В целом ряде своих публицистических статей 80—90-х годов Толстой разоблачает грабительский характер колониальных и империалистических войн, выступает против пагубных последствий политики милитаризма, проводимой крупнейшими державами и тяжелым бременем ложившейся на плечи народных масс.
Как огромное бедствие воспринял Толстой и начавшуюся в январе 1904 г. войну между Россией и Японией.
С первых дней русско-японской войны Толстой понял и осудил ее захватнический характер. «Я ни за Россию, ни за Японию, а за рабочий народ обеих стран, обманутый правительствами и вынужденный воевать против своего благополучия, совести и религии»,[1] — отвечал Толстой на просьбу газеты «The North American» высказать свое мнение о начавшейся войне.
Именно захватнический характер русско-японской войны исключал для Толстого возможность встать на сторону той или другой из воюющих стран, вызывая в нем только глубокое сочувствие к насильно втянутым в войну народам.
Писатель был до глубины души возмущен и подавлен чудовищной бессмысленностью гибели и страданий десятков тысяч русских крестьян и рабочих, посланных на убой во имя грабительских вожделений царизма. В письмах к родным, знакомым и совсем чужим людям Толстой с неизменным негодованием и одинаковой откровенностью говорит о «безумии», «мерзости», «преступности» «этой ужасной войны».
Всемерно сочувствуя насильно угнанным на войну солдатам и матросам, Толстой не находил никакого оправдания тем, кто добровольно принимал в ней то или другое участие. Собственному сыну Л. Л. Толстому, выразившему желание отправиться в действующую армию военным корреспондентом, он
- ↑ Т. 75, стр. 38.
