Мы живем еще в деревне, только Лева в Москве для лечения, и дочери чередуются там с ним. Теперь там Маша. Моя жизнь идет стариковски правильно по внешности. Внутренняя же моя работа всё одна и та же: недовольство собой и желание достойно употребить последние силы, и сознание своей лени, слабости и небрежности в этом отношении. Пишу катехизис и очень медленно подвигаюсь. М[арья] А[лександровна] всё так же добра и бодра. Наши вам кланяются. Письмо ваше к Меньшикову1 мне не понравилось, п[отому] ч[то] оно касается не мыслей М[еньшикова], а его преувеличенных до неприличия суждений обо мне.
Прощайте пока, желаю вам успеха в едином на потребу: увеличения в себе разума и любви и проявления их среди тех людей, с к[оторыми] вы живете.
3 сентября.
Печатается по листам 25 и 26 копировальной книги. Год определяется письмом адресата, на которое Толстой отвечает.
Мария Федоровна Кудрявцева — жена врача, жила в станице Кавказской.
Ответ на письмо Кудрявцевой от 3 августа 1894 г.
1 В благодарность за статьи Меньшикова в «Неделе», популяризировавшие мысли Толстого о непротивлении, Кудрявцева написала ему восторженное письмо и копию его послала Толстому.
1894 г. Сентября 4. Я. П.
Получил ваше письмо1 с Великановым,2 Леонила Фоминична, и очень рад был письму и живым сведениям о вас Великанова. Я его тоже очень ценю. И правда, что он совсем особенный от других друзей наших. Радуюсь тому, что душевное ваше состояние, как это я вижу и по письму вашему к Маше3 — хорошо. Положим, что я много старше вас, но мне все-таки хочется сказать вам, что пора нам, старикам, утихать — не
