Соображение твое совершенно верно, всё дело в постройках. В контракте Тимрота с Бистромом стоит условие, что Бистром обязан принять постройки в цену, которую назначит Тимрот. Он, Тимрот, великий либерал и двигатель и оценил постройки — гнилушки, как я слышал, в 9000 и тем похерил свой долг. Жалко разочаровывать Бистрома, но это кажется неизбежно; я знаю, что мужики, желавшие купить хутор, смеялись только, когда им говорили, что строение стоит 9000. Что-нибудь строение это стоит, но сколько — я узнаю только, когда мой поверенный сделает оценку на месте. Я просил его сделать оценку с понятыми, но, разумеется, стен из землебитного кирпича, которые стоят от 5 до 7 лет, я не могу принять ни в какую цену, тем более, что место хутора находится на самом дальнем конце от моей земли и на краю Бистромовской, и там постройки мне почти не нужны. И то оценять и покупать я буду только деревянные постройки, а не мельницы и обдирки паровые, которые все собраны из старья и которые удобно могут быть проданы по вольной цене. Всё это я пишу к тому, что если бы тебе случилось видеться с Бистромом, то хорошо бы было приготовить его к тому, что за постройки, вместо просимых 9000, вероятно мне придется предложить никак не более 3-х (за исключением машин).
Другой же пункт, который бы очень желательно было разъяснить — это 300 дес[ятин], отданные в аренду. Кто получает за них деньги? Если не я, то это для меня большая невыгода, так как в Самаре ведется залежное хозяйство2 и 300 дес[ятин] есть то самое количество, кот[орое] ежегодно, по утвержденному обороту, засевалось в этом участке.
«Экая жила стал!» скажешь ты про меня, и кажется, что ты будешь прав. Итак der langen Rede kurzer Sinn3 следующий:
1)Постройки я желаю купить только деревянные, по той цене, кот[орую] они стоят на своз (в Самарской губернии цена эта очень определенна), машины же мне не нужны, а могут быть вывезены и проданы. 2) Деньги за наем 300 дес[ятин] или я должен получить, или они должны быть вычтены из суммы покупки.
Если будет случай, передай это ему и мне черкни словечко. —
Ах, как бы мне весело было обедать у тебя и рассмотреть и разобрать твоих детей. Что-то похоже, что это сбудется.
