ее любовь и еще мысль, что из всех девушек, которых я знал и знаю — она лучше всех была бы для меня женою, как я думаю о семейной жизни. Вот в этом-то я и желал бы знать ваше откровенное мнение — ошибаюсь я, или нет. И желал бы слышать ваши советы, во-первых, потому, что вы знаете и ее и меня, а, главное, потому что вы меня любите, а люди, которые любят, никогда не ошибаются. — Правда, я очень дурно испытывал себя, потому что с тех пор, как уехал, вел жизнь скорее уединенную, чем рассеянную, и видел мало женщин, но, несмотря на это, часто мне приходили минуты досады на себя, что я сошелся с ней и что я раскаивался в этом. Все-таки я говорю, что, ежели бы я убедился, что она натура постоянная и будет любить меня всегда, — хоть не так, как теперь, — а больше, чем всех, то я ни минуты не задумался бы жениться на ней. Я уверен, что тогда моя бы любовь к ней всё увеличивалась бы и увеличивалась, и что посредством этого чувства из нее бы можно было сделать хорошую женщину. — Adieu, chère tante, je baise vos mains.6 Сереже я напишу с этой же почтой.7
Впервые полностью напечатано в Бир. XXI, стр. 147. Год определяется записью в Дневнике под 5 декабря 1856 г. (т. 47, стр. 103).
1 Рассказы «Разжалованный» и «Утро помещика».
2 Павел Дмитриевич Шипулинский — петербургский врач.
3 В Петербурге Толстой посещал гимнастическое заведение.
4 Письмо Т. А. Ергольской не сохранилось.
5 В. В. Арсеньева.
6 [До свидания, милая тетенька, целую ваши ручки.]
7 См. следующее письмо № 44.
1856 г. Декабря 5. Петербург.
Любезный друг Сережа!
Из письма к тетиньке, которая я полагаю живет у тебя, ты узнаешь разные подробности обо мне и моих отношениях с гостями1, которые я писал и на твой счет. Признаюсь, мне больно твое ужасное и несправедливое возмущение против гостей. Аргументы твои насчет обстановки сильны и справедливы, но
