усаживались на завалинках. К одному из таких кружков, подоив двух коров и буйволицу, присоединилась и Марьянка.
Кружок состоял из нескольких баб и девок с одним старым казаком.
Речь шла об убитом абреке. Казак рассказывал, бабы расспрашивали.
— А награда, я чай, большая ему будет? — говорила казачка.
— А то как же? Бают, крест вышлют.
— Мосев и то хотел его обидеть. Ружье отнял, да начальство в Кизляре узнало.
— То-то подлая душа, Мосев-то.
— Сказывали, пришел Лукашка-то, — сказала одна девка.
— У Ямки (Ямка была холостая распутная казачка, державшая шинок) с Назаркой гуляют. Сказывают, полведра выпили.
— Эко Урвану счастье! — сказал кто-то. — Прямо, что Урван! Да что! малый хорош. Куда ловок! Справедливый малый. Такой же отец был, батяка Кирьяк; в отца весь. Как его убили, вся станица по нем выла... Вон они идут никак, — продолжала говорившая, указывая на казаков, подвигавшихся к ним по улице — Ергушов-то поспел с ними! Вишь, пьяница!
Лукашка с Назаркой и Ергушовым, выпив полведра, шли к девкам. Они все трое, в особенности старый казак, были краснее обыкновенного. Ергушов пошатывался и всё, громко смеясь, толкал под бока Назарку.
— Что, скурехи, песен не играете? — крикнул он на девок. — Я говорю, играйте на наше гулянье.
— Здорово дневали? Здорово дневали? — послышались приветствия.
— Что играть? разве праздник? — сказала баба. — Ты надулся и играй.
Ергушов захохотал и толкнул Назарку. — Играй ты, что ль! И я заиграю, я ловок, я говорю.
— Что, красавицы, заснули? — сказал Назарка. — Мы с кордона помолитъ [1] пришли. Вот Лукашку помолили.
Лукашка, подойдя к кружку, медленно приподнял папаху и остановился против девок. Широкие скулы и шея были у
- ↑ «Помолить» на казачьем языке значит за вином поздравить кого-нибудь или пожелать счастья; вообще употребляется в смысле выпить.