намерен воспользоваться, и через два месяца отмечает получение от него ответа. Толстой очень подвижен и занят разными делами всё это время; пробыв около двух недель в деревне, к марту он снова в Москве, 11 числа едет на неделю в Петербург, затем возвращается в Москву и, наконец, 9 апреля уезжает на всё лето в Ясную поляну. В этот промежуток не менее двух недель заняло окончание и переделка «Альберта». Но всё же мысль его прочно занята «Казаками»: приехав из Петербурга, он пять дней под ряд сидит над повестью, один день пять часов без перерыва, и 21 марта помечает в Дневнике: «я весь увлекся «Казаками». Работа прервана была пасхальными праздниками, но в деревне тотчао возобновилась и целый месяц не прерывалась.
Из отметок Дневника за апрель видно, что она шла напряженно, но скачками. С одной стороны, автор продолжал связный ход повествования, начатый в 1853 г., одновременно обрабатывая его; из наших замечаний при описании рукописей №№ 2-6 и из обзора материалов 1853 г. в начале этой главы можно видеть, как производилась эта работа. Тут начала ослабляться эпистолярность изложения: в «Записной книжке» этого года уже 2 февраля читаем: «Для «Каз[аков]» форма следующая: соединение расск[аза] Еп[ишки] с действием», но 2-е письмо Ржавского именно тут и было написано в три дня 23—25 апреля; умерялась экспансивность тона и усиленный лично-биографическим оттенком интереc к личности молодого казака, тут была попытка внести идейность (запись 26 апреля: «Поотделал «Кордон», много новых мыслей, христианское воззрение)». Дневник отмечает неоднократные переписывания и переделки и в апреле и в октябре и даже в декабре. На рукописях этой поры лежит не менее трех слоев: 1853 г., 1858 и еще более поздний, вплоть до 1862 г. и их далеко не всегда легко разграничить; где это казалось нам возможным, мы отмечали выше. (См. между прочим описание рукописей №№ 17-22.) Личность героя здесь приобретает более ясности, но всё еще мало объективна.
С другой стороны, автор, забегая вперед, старался уяснить себе отдельные эпизоды в дальнейшем, даже писал их, или намечал новые развязки; видно, что еще многие конструктивные элементы повести висели в воздухе и она далеко не была оформлена. Так, в Дневнике под 12 13 апреля читаем: «бегство в горы не выходит. Заколодило на бегстве в горы». Материалы не сохранили нам ни строки связного изложения данного эпизода, и мы не знаем, было ли что-нибудь здесь положено на бумагу; вероятно, «заколодило» уже при самом обдумывании. 14 апреля записано: «Уяснил себе конец романа: офицер должен разлюбить ее». (Этот исход намечается в большой сцене продолжения «Казаков», написанной значительно позже). В конце апреля автор говорит, что «дошел до 2-й части, но так запутанно, что надо начинать всё сначала, или писать 2-ю часть». 1 мая был момент, когда показалось, что найдена значительная перемена. «М[арьяна] должна быть бедная, такая же как и К[ирка]. Отчего это так — бог знает». 3 мая автор хочет «попробовать последние главы, а то не сойдется» и, как бы в ответ на это, 9 мая «пишет возвращение Кирки». Оно напечатано выше (стр. 153.) Лето прошло
