сторонами своего существа, независимо одна отъ другой. — Умъ давно уже объяснилъ ему, что г[ен.] губернаторъ есть идіотъ, а онъ все таки изо всѣхъ силъ желаетъ, чтобы его рука была пожата рукою г[ен.]-губернатора. Умъ доказалъ, что свѣтъ есть уродство, а онъ съ трепетомъ, волненіемъ входитъ на балъ и ждетъ, ждетъ чего-то волшебно счастливаго отъ этаго ужаснаго свѣта. Профессора наши только говорятъ вздоръ, а вздоръ этотъ онъ жадно всасываетъ въ себя и на немъ строитъ дальнейшія скептическія разсужденія. Игра, любовь, все это — сумасшествіе, а онъ отдается этому сумасшестію. Такъ для Оленина всѣ эти осужденныя имъ приманки жизни имѣли власть, отъ которой онъ и не думалъ отдѣлываться, и только чѣмъ больше отдавался одной изъ нихъ, тѣмъ больше осуждалъ ее.
Любовь къ женщинѣ больше всего возмущала его. Что за вздоръ! Любовь вообще, любовь къ человѣку, это понятно. Чувственность — тоже понятно; но что за выдумка какой-то вѣчной высочайшей любви, думалъ онъ и не смотря на то, всѣми силами души желалъ этой вѣчной, высочайшей любви. Онъ влюблялся не разъ. Ложился спать взволнованно счастливой и говорилъ: вотъ она! Но утромъ, просыпаясь, спрашивалъ: гдѣ же она? Что же не обхватываетъ меня, не вяжетъ по рукамъ и ногамъ, не влечетъ куда-то туда? И нѣтъ! увы, ничего! онъ чувствовалъ себя свободнымъ и негодовалъ на какую то выдумку любви. Университетское время прошло въ этихъ открытіяхъ и въ безсознательныхъ попыткахъ найти жизнь, гдѣ все было легко и хорошо.
Но настало время жить и дѣйствовать среди этихъ безобразныхъ людей и учрежденій! И Оленинъ сталъ жить и пошелъ вдругъ по всѣмъ путямъ, открывшимся предъ нимъ: наука, слава, любовь, свѣтъ, кутежи, игра. Все это было вздоръ, но тянуло ко всему.
Пять лѣтъ прожилъ такъ молодой человѣкъ полнымъ хозяиномъ своего довольно большого состоянія, числясь на службѣ, то въ Москвѣ, то въ Петербургѣ, то въ деревнѣ, ничего не любя горячо, ничего не дѣлая и все собираясь что то сдѣлать.
Пускай разсудители-мудрецы осуждаютъ прошедшее молодое поколѣніе зa праздность; я люблю эту праздность людей, оглядывающихся вокругъ себя и не сразу рѣшающихся положить куда-нибудь всю ту силу, которую они вынесли изъ юности. Плохой юноша, выйдя на свѣтъ, не задумывался, куда положить всю эту силу, только разъ бывающую въ человѣкѣ. Не силу ума, сердца, образованія, а тотъ не повторяющійся порывъ, ту на одинъ разъ данную человѣку власть молодости сдѣлать изъ себя все, что онъ хочетъ, и, какъ ему кажется, сдѣлать изъ всего міра все, что онъ хочетъ. — Правда, бываютъ
