отъ людей и любовь къ нимъ. А ничто такъ не противуположно. Любовь ничего не ищетъ внѣ себя. A желаніе любви ищетъ внѣ себя и недовольно.....
7) Дѣлать съ успѣхомъ дѣла можно только для себя: сластолюб[iе], корысть, слава. Но всѣ эти дѣла скверныя. Для людей же если захочешь дѣлать: политика, благотвор[ительность], поученія... — ничего не выходитъ. Чтобы дѣлать нужное для людей, дѣлай то, что велитъ Богъ, а что выйдетъ — предоставь ему.
Нынче уже 22 Мая 1906. Я. П.
Все время б[ылъ] въ дурномъ, слабомъ состояніи. Все писалъ, передѣлывалъ Двѣ дор[оги]. И все не совсѣмъ ясно. За послѣднее время б[ыло] много радостнаго: старичокъ изъ Коломны, Еврей, отказывающійся отъ военной повинности, и юноша Офицеровъ, весь охваченный возрожденіемъ. Письма тоже были. Нынче отъ Мироновыхъ изъ Самары. Боюсь, что воздѣйствіе на нихъ Добр[олюбова] не просто и не прочно. Письмо отъ Davidson Morisson и отъ Токитоми. —
Въ это послѣднее время минутами находило тихое отчаяніе въ недѣйствительности на людей истины. Особенно дома. Нынче всѣ сыновья, и особенно тяжело. Тяжела неестественность условной [близости] и самой большой духовной отдаленности. Иногда, какъ нынче, хочется убѣжать, пропасть. Все это вздоръ. Записываю, чтобы покаяться въ своей слабости. Все это хорошо, нужно и можетъ быть радостно. Не могу жалѣть тѣхъ слѣпыхъ, кот[орые] мнятъ себя зрячими и старательно отрицаютъ то, что я вижу. — Думалъ въ тяжелую минуту и записалъ:
1) Только будь въ[1] полной преданности волѣ непостижимаго, таинственнаго начала — Бога (Deus absconditus)[2] и полагай свою жизнь въ исполненіи этой воли, и все будетъ легко. И какъ. всегда у меня бываетъ особое утѣшеніе и молитва, теперь это моя молитва и мое утѣшеніе.
2) Міръ неподвиженъ, неподвиженъ и я; мнѣ кажется, что міръ и я движемся, а они не движутся, а раскрываются мнѣ.
