Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 54.pdf/687

он, сколько известно, записал этот сюжет 25 января 1891 г. в Дневнике («Александр I и солдат»). Позднее он отметил его 13 июля 1891, 12 марта 1895 и 13 декабря 1897 (см. тт. 52 и 53). 22 августа 1898 он рассказывал в семье свои сюжеты, в том числе «Кузмич — Александр I» (см. ДСАТ, III, стр. 75). 26 октября 1901 г., в беседе об Александре I с вел. кн. Николаем Михайловичем, Толстой «говорил, что давно ему хотелось написать кое-что по поводу легенды, что Александр кончил свое поприще в Сибири в образе старца Федора Кузмича. Хотя пока еще легенда эта не подтверждается и, напротив того, много данных против нее, но Льва Николаевича интересует душа Александра I, столь оригинальная, сложная, двуличная, и Толстой добавляет, что если только Александр I действительно кончил свою жизнь отшельником, то искупление, вероятно, было полное, и соглашается с Н. К. Шильдером, что фигура вышла бы шекспировская» (см. запись вел. кн. Николая Михайловича «Мои свидания осенью 1901 г. в Крыму с графом Л. Н. Толстым» — «Красный архив», т. 2(21), М.—Л. 1927, стр. 233). Позднее, в декабре 1904 г., Толстой включил в новый Список сюжетов замысел «Александр — Кузмич», а еще через год, в ноябре — декабре 1905 г., приступил к писанию «Посмертных записок старца Федора Кузмича, умершего 20 января 1864 года в Сибири близ Томска на заимке купца Хромова. См. т. 55, Дневник 1905 г., и т. 36.

1174. 340¹¹. ⟨8) Разбойник кается⟩ — Этот зачеркнутый Толстым в Списке замысел, как и другие, ряд лет не переставал его интересовать. Еще в Списке сюжетов 1886?—1888? годов помещен сложный сюжет: „Передача купона. Убийца. «За что»“. (См. т. 50). Очевидно, это краткий план повести «Фальшивый купон». Вопрос «За что» исходит конечно от жертвы преступления и он же пробудит у убийцы совесть. В Дневнике от 29 мая 1889 Толстой отметил: «Как хороша могла бы быть история об убийце, раскаявшемся на незащищавшейся женщине». (См. там же). Возможно также, что комментируемый сюжет это тот же «прекрасный» сюжет «разбойник, убивающий беззащитных», который упоминается в Дневнике от 13 декабря 1897 (см. т. 53). Когда в 1899 году Толстой работал над третьей частью «Воскресения», то включил в описание посещения Нехлюдовым и англичанином-путешественником острога рассказ о встречах и беседах Нехлюдова с осужденным в каторгу убийцей Федоровым. По словам Федорова, который передавал Нехлюдову подробности последнего совершенного им убийства «вдовы», он «только не мог» «ее глаз забыть и как она просила» («Братец, не губи души»). „«Два дня пил и хмель не брал. Всё в канаве лежал. На третий пошел в полицию — объявил». — Он долго молчал. — «Только не надо бы мне объявляться, а уйти куда, как Симеон-разбойник, в монастырь... Ну, а в этом монастыре не покаешься»“. Эпизод с Федоровым был выброшен Толстым из романа «Воскресение». См. публикацию (В. И. Срезневского) первого варианта «Рассказа о каторжнике Федорове» в журнале «Летопись» 1916, № 4, стр. 68. Еще см. т. 33.

Вероятно позднее, быть может в 1902 году, Толстой создал образ кающегося разбойника в повести «Фальшивый купон». Степан Пелагеюшкин,

668