конечно, не можетъ быть самосовершенствованіе, перебираетъ всѣ другія цѣли, и всѣ онѣ не удовлетворяютъ его.[1] Да проститъ Богъ тѣхъ, которые внушили и внушаютъ нашимъ молодымъ поколѣніямъ, что нужна и похвальна внѣшняя дѣятельность, а что самосовершенствованіе, то единственное назначеніе человѣка, которое удовлетворяетъ всѣмъ требованіямъ и его души и всѣхъ внѣшнихъ условій, именно это самосовершенствованіе не только не нужно, но смѣшно и даже вредно.
Бѣдный юноша мечется, отыскивая достойную цѣль жизни, и естественно бѣдное, заблудшее существо останавливается на женской любви, наивно воображая, что въ этой любви главное, высшее назначеніе человѣка. Не имѣя передъ собою никакой духовной цѣли, ему естественно представляется, что то, вложенное въ животную природу человѣка стремленіе къ продолженію рода, выражающееся болѣе или менѣе поэтическою любовью, и есть высшее назначеніе человѣка. Хотѣлось бы напечатать нѣсколько словъ по этому поводу.
Нынче 24 Нояб. 1903. Я. П. Все копаюсь съ предисловіями и къ Ш[експиру] и къ Гаррисону. Почти кончилъ. Здоровье хорошо, но умственно не боекъ. Сейчасъ думалъ, кажется мнѣ, что очень важное, а именно:
1) Мы знаемъ въ себѣ двѣ жизни: жизнь духовную, познаваемую нами внутреннимъ сознаніемъ, и жизнь тѣлесную, познаваемую нами внѣшнимъ наблюденіемъ.
Обыкновенно люди (къ к[оторымъ] я принадлежу), признающіе основой жизни жизнь духовную, отрицаютъ реальность, нужность, важность изученія жизни тѣлесной, очевидно, не могущ[аго] привести ни къ какимъ окончательнымъ результатамъ. Точно также и люди, признающіе только жизнь тѣлесную, отрицаютъ совершенно жизнь духовн[ую] и всякіе основанные на ней выводы, отрицаютъ, какъ они говорятъ, метафизику. Мнѣ же теперь совершенно ясно, что оба неправы, и оба знанія: матерьялистическое и метафизическ[ое] имѣютъ свое великое значеніе, только бы не желать дѣлать несоотвѣтствующіе выводы изъ того или другаго знанія. Изъ матерьялистическаго
- ↑ Зачеркнуто: мелькомъ говоритъ, что конечно не совершенствованіе можетъ быть такою цѣлью.
