5 Iюля. Всталъ поздно, писалъ хорошо, но мало. Все послѣобѣда провелъ съ мальчишками. Слишкомъ я откровененъ, сейчасъ болталъ о религіи съ Гр[оманомъ]. Завтра писать Отрочество]. Ничего не говорилъ съ Өедос[ьей], несмотря на представлявшіяся случаи. У нея рожа разбита.
6 Iюля. Съ утра пошелъ охотой въ Курдюки; но изъ ложнаго стыда не сдѣлалъ того, что хотѣлъ. Пилъ и лгалъ, спалъ, ужиналъ много до самаго вечера. Пріѣхалъ Штегельманъ и безсознательно пріятно льстилъ мнѣ. Завтра: писать Отр[очество] и решить во что бы ни стало дѣло съ Ө[едосьей].
7 Iюля. Утромъ писалъ, но дурно, невнимательно, и мыслей б[ыло] много, но пустыя. Всетаки понемногу подвигался. Пос.тЬ обѣда ходилъ на охоту и пилъ очень много; но держалъ себя хорошо, хотя и бѣгалъ до 4-хъ пѣтуховъ съ мальчишками. Громанъ злитъ меня. Завтра писать и непременно рњшитъ дѣло съ Ө[едосьей]. Я не ѣду въ Пятиг[орскъ] съ А[рсланъ] Х[аномъ].
8 Iюля. Всталъ поздно. Началъ б[ыло] писать, но нейдетъ. Я слишкомъ недоволенъ своей безцѣльной, безпорядочной жизнью. Читалъ Profession de foi du Vicaire Savoyard и, какъ и всегда при этомъ чтети, во мнѣ родилось пропасть дѣльныхъ и благородныхъ мыслей. Да, главное мое несчасйе — большой умъ. Спалъ послѣ обѣда, игралъ немного съ мальчишками и сдѣлалъ очень дурно, что не только не остановилъ, но подалъ поводъ срамить Яп[ишку]. —
Не могу доказать себѣ существованія Бога, не нахожу ни однаго дѣльнаго доказательства и нахожу, что[1] понятіе не необходимо. Легче и проще понять вѣчное существованіе всего Mipa съ его[2] непостижимо прекраснымъ порядкомъ, чѣмъ существо, сотворившее его. — Влеченіе плоти и души человѣка къ счастію есть единственный путь къ понятію[3] тайнъ жизни. Когда влеченіе души приходитъ въ столкновеніе съ влеченіемъ плоти, то первое должно брать верхъ, ибо душа безсмертна, также какъ и счастіе, к[оторое] она пріобрѣтаетъ. — Достиженіе счастія есть ходъ развитія ея. — Пороки души суть иопорченныя благородныя стремленія. Тщеславіе — желание
