— Что жъ ты одинъ?
— Да буде.
— Батюшки, задавили, — послышался женскій голосъ. Дѣтскій крикъ слышался съ другой стороны.
— Ну тебя къ матери...
— Да ты что. Али тебѣ одному нужно.
— Всю разберутъ. Ну дай доберусь до нихъ. Черти, дьяволы.
Это кричалъ Емельянъ и, напруживая здоровыя, широкія плечи и растопыривая локти, раздвигалъ, какъ могъ, и рвался впередъ, хорошенько не зная, зачѣмъ, потому только, что всѣ рвались и что ему казалось, что прорваться впередъ непремѣнно нужно. Сзади его, съ обоихъ боковъ были люди, и всѣ жали его, а впереди люди не двигались и не пускали впередъ. И всѣ что-то кричали, кричали, стонали, охали. Емельянъ молчалъ и, стиснувъ здоровые зубы и нахмуривъ брови, не унывалъ, не ослабѣвалъ и толкалъ переднихъ, и хоть медленно, но двигался. Вдругъ все всколыхнулось и, послѣ ровнаго движенія, шарахнулось впередъ и въ правую сторону. Емельянъ взглянулъ туда и увидалъ, какъ пролетѣло что-то одно, другое, третье и упало въ толпу. Онъ не понялъ, что это такое, но близко около него чей-то голосъ закричалъ:
— Черти проклятые — въ народъ хвырять стали.
И тамъ, куда летѣли мѣшочки съ подарками, слышны были крики, хохотъ, плачъ и стоны.
Емельяна кто-то больно толкнулъ подъ бокъ. Онъ сталъ еще мрачнѣе и сердитѣе. Но не успѣлъ онъ опомниться отъ этой боли, какъ кто[-то] наступилъ ему на ногу. Пальто, его новое пальто, зацѣпилось за что-то и разорвалось. Въ сердце ему вступила злоба, и онъ изъ всѣхъ силъ сталъ напирать на передовыхъ, толкая ихъ передъ собой. Но тутъ вдругъ случилось что-то такое, чего онъ не могъ понять. То онъ ничего не видалъ передъ собой, кромѣ спинъ людскихъ, а тутъ вдругъ все, что было впереди, открылось ему. Онъ увидалъ палатки, тѣ палатки, изъ которыхъ должны были раздавать гостинцы. Онъ обрадовался, но радость его была только одну минуту, потому что тотчасъ же онъ понялъ, что открылось ему то, что было впереди, только потому, что они всѣ подошли къ валу, и всѣ передніе, кто на ногахъ, кто котомъ, свалились въ него, и самъ онъ валится туда же, на людей, валится самъ на людей, а на него валятся другіе, задніе. Тутъ въ первый разъ на него нашелъ страхъ. Онъ упалъ. Женщина въ ковровомъ платкѣ навалилась на него. Онъ стряхнулъ ее съ себя, хотѣлъ вернуться, но сзади давили, и не было силъ. Онъ подался впередъ, но ноги его ступали по мягкому — по людямъ. Его хватали за ноги и кричали. Онъ ничего не видѣлъ, не слышалъ, и продирался впередъ, ступая по людямъ.
— Братцы, часы возьмите, золотые. Братцы, выручьте, — кричалъ человѣкъ подлѣ него.
