хотя бы и с большими недостатками, будет полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений и которым люди нашего времени приписывают незаслуженное ими значение.
[1]Теперь я и хочу сделать это. Расскажу сначала первый радостный период детства, который особенно сильно манит[2] меня;[3] потом, как мне ни стыдно это будет, расскажу,[4] не утаив ничего, и ужасные 20 лет следующего периода. Потом и третий период, который менее всех может быть интересен, и, наконец, последний период[5] моего пробуждения к истине, давшего мне высшее[6] благо жизни и радостное спокойствие в виду приближающейся смерти.
Для того, чтобы не повторяться в описании детства, я[7] перечел мое писание под этим заглавием и[8] пожалел о том, что написал это: так это нехорошо, литературно, неискренно написано. Оно и не могло быть иначе: во-первых, потому, что замысел мой был описать историю не свою, а моих приятелей детства, и оттого вышло нескладное смешение[9] событий их и моего детства, а во-вторых, потому, что во время писания этого я был далеко не самостоятелен в формах выражения, а находился под влиянием сильно подействовавших на меня тогда двух писателей Stern’a (его «Sentimental journey») и Töpfer’a («Bibliothèque de mon oncle»).[10]
- ↑ Зачеркнуто в рукописи № 3: Помню, уже в последний, хороший период моей жизни мне ясно пришла мысль, что самое важное и нужное, что может сделать человек своим писанием, ⟨не говоря о религии,⟩ — это то, чтобы изложить правдиво то, что он сам пережил, передумал и перечувствовал, а не придумывать воображаемые лица, приписывая им более или менее правдоподобные действия, умствования и чувства. Мне тогда так ясно стало, что седому, старому человеку стыдно заниматься такими глупостями, как выдумывание сказок и побасенок, тратя на эти сказки и побасенки свой вынесенный из жизни и могущий быть плодотворно употребленным опыт, — что я тогда ⟨написал об этом письмо Лескову, но он не понял меня и не согласился со мной⟩ решил больше не писать ничего, кроме того, что действительно было. Но живость этой мысли и чувства со временем, под влиянием совершенно противуположного мнения всех, притупилась во мне, и я по старой привычке, несмотря на свои преклонные года, продолжал заниматься этими пустяками, ⟨не сделав прежде самого важного и полезного — не рассказав прежде просто и прямо пережитое, передуманное, перечувствованное мною⟩. Я думаю, что самое важное и полезное людям, что может написать человек, это то, чтобы рассказать правдиво пережитое, передуманное, перечувствованное им.
- ↑ Зач. в рукописи № 3: и влечет
- ↑ Зач. в рукописи № 3: Если бог даст силы и жизни, сделав большое усилие над собой
- ↑ Зач.: правдиво
- ↑ Зач. в рукописи № 3: более или менее известен тем, кто читал мои сочинения последних годов.
- ↑ Зач. в рукописи № 3: счастие
- ↑ Зач.: в первый раз
- ↑ Зач. в рукописи № 3: ужаснулся на то, как
- ↑ Зач. в рукописи № 3: правдивого и хорошего с выдуманным и слабым.
- ↑ [Стерна (его «Сентиментальное путешествие») к Тёпфера («Библиотека моего дяди».]
