i000019000000.png
Я думаю, Лиза, что это дело чувства, и если ты отдашься своему чувству, твое сердце подскажет тебе, что и когда надо сказать. Как удивительно умиротворяет смерть. Признаюсь, было время, когда он, Федя, — ведь я его знала ребенком, — был мне неприятен, но теперь я только помню его милым юношей, другом Виктòра и тем страстным человеком, который хоть и незаконно, нерелигиозно, но пожертвовал собой для тех, кого любил. On aura beau dire, l’action est belle...[1] Надеюсь, Виктòр не забудет привезти шерсти, сейчас вся выйдет. (Вяжет.)
Вот он и едет. (Слышны колеса и бубенчик. Лиза встает и подходит к краю террасы.) Кто-то с ним, дама. Маша! Я ее сто лет не видала. (Идет к двери.)
Виктòр меня встретил и увез.
Прекрасно сделал.
Да, разумеется. Думаю, когда еще увижу и опять отложу, вот и приехала, если не прогоните, — до вечернего поезда.
А я как счастлив, поздравьте меня. Два дня дома. Завтра всё без меня сделают.
Прекрасно. Два дня. Давно не бы[вало]. Съездим в пустынь. Да?