поступкомъ. Это было первое время, когда онъ объяснился съ прокуроромъ, но очень скоро чувство это прошло и замѣнилось другимъ чувствомъ. Онъ чувствовалъ, какъ понемногу разгорается все больше и большее тепло въ его душѣ, и это увеличеніе тепла, т. е. любви, не то чтобы радовало его, — радости тутъ не было, напротивъ, онъ испытывалъ постоянно тяжелое, напряженное чувство, — но оно давало ему сознаніе полноты жизни, того, что онъ дѣлаетъ въ жизни то, что должно дѣлать и лучше чего онъ ничего не можетъ сдѣлать. Удастся ли ему пробудить въ ней жизнь, вызвать въ ней не любовь къ себѣ, объ этомъ онъ и не думалъ, и она ему не нужна была, — но если ему удастся пробудить любовь къ тому, что онъ любилъ и что свойственно любить всякому человѣку — любовь къ добру, это будетъ огромное, сверхдолжное счастье. Если же не удастся, и она останется такою же, какая она теперь, то онъ чувствовалъ, что въ немъ самомъ пробудилась жизнь, и жизнь эта уже не замретъ теперь,[1] и это было большое счастіе. Но вотъ нынче онъ въ первый разъ увидалъ въ ней возможность обновленія. И какъ ни мало замѣтно было это измѣненіе, это было для него большой, не ожиданной радостью.
— Я очень, очень радъ, — сказалъ онъ. Хотѣлъ спросить о книгахъ, читала ли она, но раздумалъ, боясь отрицательнаго отвѣта. На этомъ кончилось ихъ свиданіе.
— Такъ попросите смотрителя перевести ко мнѣ Феню. Какъ бы хорошо было.
— Непремѣнно, — сказалъ Нехлюдовъ и исполнилъ это обѣщаніе, несмотря на то, что исполненіе его было очень тяжело для него.
Чувство жалости и любви, возникшее въ душѣ Нехлюдова къ Катюшѣ, наполняло его душу и направлялось теперь на всѣ явленія жизни и на людей, встрѣчавшихся ему, но не на всѣхъ людей: онъ жалѣлъ страдающихъ, мучимыхъ, но никакъ не могъ еще жалѣть мучителей, надзирателей, конвойныхъ, смотрителя,[2] Масленникова, жандарма, прокурора. А между тѣмъ онъ былъ поставленъ въ необходимость имѣть съ ними дѣло. И это было для него особенно мучительно. Онъ умомъ
- ↑ Зачеркнуто: Онъ чувствовалъ, какъ къ нему возвращалось теперь, и еще въ гораздо сильнѣйшей степени, то настроеніе, въ которомъ онъ былъ десять лѣтъ тому назадъ, у тетушекъ; только теперь еще гораздо сильнѣе и серьезнѣе. Теперь онъ чувствовалъ, что все, что подпадало его вниманію, все ограничивалось этимъ вновь возникающимъ въ немъ чувствомъ жалости и любви. Онъ жалѣлъ не только арестантовъ, но и тѣхъ людей, которые содержали и мучали ихъ.
- ↑ Зач.: Онъ не могъ жалѣть только такихъ людей, какъ жандармовъ, какъ элегантный товарищъ прокурора, котораго онъ въ слѣдующій свой пріѣздъ встрѣтилъ въ острогѣ. Эти люди мучали тѣмъ, что среди общаго любовнаго настроенія, въ которомъ онъ жилъ, они возбуждали его ненависть.
