Борис. Ах, как трудно. Ах, как трудно! Господи, помоги мне. (Молится.)
[Сторож.] Пожалуйте переодеться.
Марья Ивановна. Какой же бал? Не бал, а просто вечерок, une sauterie, как говорили прежде, для adolescents.[1] Ведь не могу же я посылать своих танцовать. И спектакль был у Маковых, и танцовали везде. Надо мне отплатить.
Александра Ивановна. Боюсь, Nicolas это очень неприятно.
Марья Ивановна. Что ж делать. (Лакею.) Сюда поставьте. — Бог видит, как бы я желала не делать ему неприятного. Но я думаю, что он вообще теперь уже не так требователен.
Александра Ивановна. О нет. Он только не выказывает. Он прошел к себе после обеда очень расстроенный.
Марья Ивановна. Ну, что же делать? Что же делать? Ведь всем жить надо. Ведь их 8 человек. И если их дома не веселить, то они бог знает что будут делать. Я, по крайней мере, теперь об Любе так счастлива.
Александра Ивановна. Разве он сделал предложение?
Марья Ивановна. Всё равно что сделал. Он говорил с ней, и она сказала, что да.
Александра Ивановна. Это опять будет ужасный удар для него.
Марья Ивановна. Да он знает. Он не может не знать.
- ↑ [молодежи.]