Леонидъ Ѳедоровичъ. Ничего пока. Покажи руки. Такъ вотъ, дружокъ, ты только отдавайся своему чувству, хочется спать — спи, хочется ходить — ходи. Понимаешь?
Семенъ. Это можно. Очень просто. Я и такъ ничего не дѣлаю.
Леонидъ Ѳедоровичъ. А ты не смущайся ничѣмъ. А то ты самъ можешь удивиться. Ты пойми, что какъ мы живемъ, такъ невидимый міръ духовъ тутъ же живетъ.
Ѳедоръ Иванычъ (поправляя). Незримыя существа. Понимаешь?
Семенъ (смеется). Какъ не понять? Какъ вы сказывали, такъ это очень просто.
Леонидъ Ѳедоровичъ. Ну, такъ я пойду позову всѣхъ. Все готово?
Ѳедоръ Иванычъ. Кажется, все.
Леонидъ Ѳедоровичъ. А грифельныя доски?
Ѳедоръ Иванычъ. Внизу, сейчасъ принесу.
Леонидъ Ѳедоровичъ. Ну такъ хорошо, я иду звать. Такъ не робѣй, Семенъ.
(Уходитъ Ѳедоръ Иванычъ, потомъ Леонидъ Ѳедоровичъ.)
Семенъ. Робѣть то не сробѣю, а только бы Таня на глаза не показывалась. (Хохочетъ.) Да, какъ бишь она говорила? (Загибаетъ палецъ.) Перво на перво свѣтъ пускать, ну это она намажетъ; другое дѣло зубами трещать, такъ вотъ. (Трещитъ.) Третье (загибаетъ) за ниточки тащить; четвертое (загибаетъ) ворочать ихъ, нажимать, значитъ.
Таня. Ну тебя! Вотъ спички, наклей. (Наклеиваетъ на руки.)
Семенъ (хохочетъ). Помню.
[Таня.] Видишь, вотъ ниточку я привяжу. А вотъ бумага, я ее шваркну на столъ съ книжкой, а ты нажимай и все жми, все жми, пока не станутъ спрашивать. А станутъ спрашивать, ужъ я стучать буду. Главное дѣло, помни, когда я въ колокольчикъ позвоню, да зачинай возить вотъ такъ руками и дави кого попало смѣлѣй.
Семенъ. Засмѣюсь.
Таня. Смотри, все дѣло испортишь. А то и смѣйся, они и тому повѣрятъ. Идутъ. Ну, помни. (Снимаетъ ботинки и лњзетъ подъ диванъ.)
