Акимъ. Дѣло то дѣло. Да до завтраго и все того.
Никита. Ты думаешь, я пьянъ? Я такъ, покуражился, значитъ. Ты скажи.
Акимъ. Да что тае и все того. Знаешь, работалъ я въ городѣ и все того. Работишка ничего, кормимся съ лошаденкой, да пала вотъ подъ заговѣнье лошаденка то, и сѣлъ я. Ну, думаю, и все того, перехватить на перевертъ гдѣ и все того, хоть какую нибудь объегорить. Чтобъ дѣло то не стало, а то взялъ. Думаю, коли что, у тебя съ Анисьей не разживусь ли?
Никита (лѣзетъ въ карманъ, достаетъ бумажникъ, вертитъ бумажки, достаетъ 10 рублевую). Бери. Потому родитель.
Акимъ. Ну, спасибо и все того, я не то что какъ и не то. А вотъ дай получу къ Пасхѣ, я отдамъ.
Акулина. A зачѣмъ ты ее любилъ? Ты бы повременилъ, тогда бы меня взялъ и безъ грѣха бы. А теперь вотъ что.
Никита. Любилъ да разлюбилъ. (Задумывается.) Вѣришь ли, Акуля, какъ узналъ я эти дѣла, какъ мнѣ матушка сказала объ порошкахъ этихъ, опостылѣла она мнѣ, такъ опостылѣла, что не смотрѣли бы мои глаза. А тутъ ты меня полюбила. Эхъ жизнь!
На печи калачи [и т. д.]
Акулина (выходить больная). Анютка! Гдѣ ты?
Анютка (выглядывая). Чего?
Акулина. Посылай ко мнѣ мать.
Анютка. Погоди, провожаютъ.
Акулина. Ай, ай! Что сдѣлалось, что будемъ дѣлать. Смерть моя.
Анисья (вбѣгаеть). Куда вылѣзла? Уйди ты въ холодную. Дай срокъ.
Акулина. Уѣхали они. что ль?
Анисья. Уѣхали. Иди. Что слоняешься!
Акулина. Матушка, родимая, что дѣлать будемъ.
Анисья. Тогда бы думала. Иди въ избу.
(Уходятъ. Никита выходитъ, затворяетъ ворота и садится на сани, опустивъ голову.)
Матрена (выходитъ). Что нахохлился? Эхъ, погляжу я на ваше сословіе — плохи вы, мужики, на раздѣлку. Какъ до чего дѣло дойдетъ, и носъ повѣсилъ.
Никита. Да ты чего думаешь? Развѣ я боюсь? Что же, коли ей дѣтища не жаль.
Матрена. Сама велитъ. Куда жъ ей съ нимъ? Славу сдѣлаетъ — не миновать.
