тогда и теперь совсем делами поправился. Поверил мне один человек шерсти в долг, домашние мои эту шерсть спряли, соткали сукна, потом нашили на продажу платья мужского и женского. Продали — не только за шерсть деньги выручили, а и барыши взяли. С тех пор стали этим делом заниматься, и все мы сыты, и ссор у нас нет, и деньги заводятся.
— А люди что говорят? — спросил Сократ.
— Да и люди не бранят, — отвечал Аристарх и засмеялся.
Увидал раз Сократ, лежит на площади развалясь молодой господин и обмахивается от жара.
— Отчего же это ты так уморился? — спросил его Сократ.
— Как не умориться, я нынче из деревни верст десять пешком прошел.
— Что ж уж очень уморился? Разве что тяжелое нес?
Молодой человек обиделся.
— Зачем я понесу? На то раб есть; он нес, что со мной было.
— А он что ж, уморился или нет?
— Что ему делается! Он здоровый, всю дорогу шел — песни пел, даром что с ношей.
— Жаль мне тебя, — сказал Сократ; — выходит, что твой раб и тебе и всякому человеку и себе служить может, а ты ни другим людям, ни себе даже служить не можешь.
Другой раз увидал Сократ, что один хозяин бьет плетью своего раба.
— За что ты его так больно бьешь? — спросил Сократ.
— Как его не бить, — отвечал хозяин, — он обжора, лентяй, только и думает о том, чтобы ему спать да веселиться, да послаще поесть. Ему и ста ударов плетей мало!
Сократ отозвал хозяина в сторону и говорит:
— Ну, а ты о чем думаешь, кроме как о том, чтобы тебе помягче поспать, послаще поесть и повеселиться?
Хозяин ничего не ответил.
— А если ты сам только об этом думаешь, то сколько же тебе плетей самому следует за то самое, за что ты наказываешь раба? Не с тебя ли он и пример-то берет?
Обиделся этот хозяин, ушел от Сократа.
