Ту же мысль о том, как мы можем понимать цель Бога и образ участия его в жизни мира, выражает и другая притча о сеятеле (Mp. IV, 26—29).
Καὶ ἔλεγεν Οὕτως ἐστὶν ὴ βασιλεία τοῦ θεοῦ, ὡς ἐὰν ἄνϑρωπος βάλη τὸν σπόρον ἐπὶ τῆς γής.
Καὶ ϰαϑεύοῃ, ϰαὶ ἐγείρηται νύϰτα ϰαὶ ἡμέραν˙ ϰαὶ ὁ σπόρος βλαστάνῃ. ϰαὶ μηϰύνηται ὡς οὐϰ οἶδεν αὐτός.
Αὐτομάτη γὰρ ἡ γῆ ϰαρποφορεῖ, πρῶτον χόρτον, εἶτα στάχυν, εἶτα πλήρη σῖτος ἐν τῷ στάχυϊ.
Ὅταν δὲ παραδῷ ὁ ϰαρπός, εὐϑέως ἀποστέλλει τὸ δρέπανον, ὅτι παρέστηϰεν ὁ θερισμός.
|
Mp. IV, 26. И сказал: Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, |
И сказал: таково царство Бога, как если бы хозяин кинул семена в землю. |
|
27. и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он. |
Он сам спит по ночам и встает днем, а семена прорастают и бухнут, а он и не знает как. |
|
28. Ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. |
Земля самородно растит зерно, прежде былку, потом колос, а потом в колосе наливает зерно. |
|
29. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва. |
И когда усохнет зерно, тотчас посылает жнецов, потому пришла пора жатвы. |
Разумение дает жизнь людям, но источник разумения Бог, тот Бог, которого никто никогда не знал, не управляет людьми, как тот мужик, который посеял зерно и забыл про него: он знает только свое и принимает его — это разумение: как мужик убирает с поля то же зерно, которое он посеял, так разумение в людях соединяется с источником разумения.
Ту же мысль выражает притча о закваске.
