послѣ этой работы, когда мы сняли нѣсколько куколокъ и разломили ихъ, то мы нашли въ куколкахъ червяковъ совсѣмъ высохшихъ, бѣлыхъ, точно восковыхъ.
Я зналъ, что изъ этихъ куколокъ съ бѣлыми, восковыми мертвецами внутри должны выйдти бабочки; но глядя на нихъ, не могъ этому вѣрить. Однако все таки я на 20-й день сталъ смотрѣть, чтò будетъ съ тѣми, какихъ я оставилъ.
На 20-й день, я зналъ, что должна быть перемѣна. Ничего не было видно, и я уже думалъ — что-нибудь не такъ, какъ вдругъ примѣтилъ — на одномъ коконѣ кончикъ потемнѣлъ и намокъ. Я подумалъ уже, не испортился ли, и хотѣлъ выбросить. Но потомъ подумалъ: не такъ ли начинается? — и сталъ смотрѣть, чтó будетъ. И точно, изъ мокраго мѣста что-то тронулось. Я долго не могъ разобрать, чтò это такое. Но потомъ показалось что-то похожее на голову съ усиками. Усики шевелились. Потомъ я замѣтилъ, что лапка просунулась въ дырку, потомъ другая, — и лапки цѣплялись и выкарабкивались изъ куколки. Все дальше и дальше выдиралось что-то, и я разобралъ — мокрую бабочку. Когда выбрались всѣ шесть лапокъ, — задокъ выскочилъ, она вылѣзла и тутъ же сѣла. Когда бабочка обсохла, она стала бѣлая, расправила крылья, полетала, покружилась и сѣла на окно.
Черезъ два дня бабочка на подоконннкѣ рядкомъ паклала яицъ и приклеила ихъ. Яички были желтыя. 25 бабочекъ положили яйца. И я набралъ 5,000 яичекъ.
На другой годъ я выкормилъ уже больше червей и больше вымоталъ шелку.
