говоритъ матери: «а есть яички свѣжія, такъ испеки въ золѣ къ обѣду». И пошёлъ со двора.
Отецъ долго не ворочался. Я сталъ проситься у матери за отцомъ. Она не пускала. Я хотѣлъ уйти, а мать не пустила меня и побила. Я сѣлъ на печку и сталъ плакать. Тутъ отецъ вошёлъ въ избу и говоритъ: «о чёмъ плачешь?» Я говорю: «я хотѣлъ за тобой бѣчь, а мать меня не пустила, да ещё побила», и ещё пуще заплакалъ. Отецъ засмѣялся, подошёлъ къ матери и сталъ её бить нарочно, а самъ приговариваетъ: «не бей Ѳедьку, не бей Ѳедьку!» Мать нарочно будто заплакала, отецъ засмѣялся и говоритъ: «вотъ вы съ Ѳедькой какіе на слёзы слабые, сейчасъ и плакать». Потомъ отецъ сѣлъ за столъ, посадилъ меня съ собой рядомъ и закричалъ: «ну, теперь давай намъ, мать, съ Ѳедюшкой обѣдать; мы ѣсть хотимъ».
Мать дала намъ каши и яицъ, и мы стали ѣсть. А мать говоритъ: «ну что-же, — иструбъ?» А отецъ говоритъ: «купилъ, 80 цѣлковыхъ, липовый, бѣлый, какъ стекло. Вотъ дай срокъ, мужикамъ купимъ винца, они мнѣ и свезутъ воскреснымъ дѣломъ».
Съ тѣхъ поръ мы стали хорошо жить.
У меня была мордашка. Её звали Булька. Она была вся чёрная, только кончики переднихъ лапъ были бѣлые. У всѣхъ мордашекъ нижняя челюсть длиннѣе верхней и верхніе зубы заходятъ за нижніе; но у Бульки
