— Ужъ я не знаю, съ какою цѣлью, но больше дѣлать нечего, вотъ и все.[1]
— Я думалъ, вы къ фортепіано идете, — сказалъ Левинъ, подходя къ Кити, — вотъ это, чего мнѣ недостаетъ въ деревнѣ, — музыки.
— Нѣтъ, я шла только, чтобъ васъ вызвать, и благодарю, — сказала она съ своимъ подаркомъ-улыбкой, — что вы пришли. Что за охота спорить. Вѣдь никогда одинъ не убѣдитъ другаго.
— Да, правда, сказалъ Левинъ, — никогда или очень рѣдко не найдешь тѣла противника подъ кирасой. Когда найдешь, тогда можно спорить.
Она сморщила лобъ, стараясь понять. Но только что онъ началъ объяснять, она уже поняла. Они стояли у разставленнаго карточнаго стола съ мѣлками. Она сѣла, чертя мѣломъ.
— Я понимаю. Надо узнать, за что онъ споритъ, тогда...
Левинъ радостно улыбнулся. Такъ ему поразителенъ былъ этотъ переходъ отъ длиннаго, многословного спора-разговора, гдѣ съ такимъ трудомъ понимали другъ друга, къ этому лаконическому и ясному, безъ словъ почти, сообщенію самыхъ сложныхъ мыслей. Онъ и не разъ и прежде испытывалъ разочарованье при спорахъ съ самыми умными людьми — именно то чувство, что послѣ огромныхъ усилій, огромнаго количества логическихъ тонкостей и словъ при спорѣ приходили наконецъ къ сознанію, что то, что ты давно бился доказать, онъ знаетъ давнымъ давно, сначала спора, но не хочетъ сказать, но не любитъ это или любитъ другое, совершенно противуположное. Левинъ испытывалъ, что иногда, когда поймешь, что любитъ тотъ человѣкъ, то самъ полюбишь это самое, согласишься или, наоборотъ, выкажешь наконецъ то, что любишь и изъ за чего придумываешь доводъ, и если случится, что разскажешь съ любовью, то вдругъ всѣ разумные доводы отпадаютъ, какъ ненужные, и люди согласны. Убѣдиться можно только любовью. Любовью понять, что любитъ другой. И теперь, говоря съ Кити, онъ чувствовалъ послѣ тяжелаго разговора съ Юрковымъ необъяснимое наслажденіе въ этомъ непосредственномъ пониманіи другъ друга. Они заговорили о томъ же предметѣ — о свободѣ и занятіяхъ женщинъ. Левинъ настаивалъ на томъ, что женщина найдетъ себѣ дѣло женское въ семьѣ.
— Нѣтъ, — сказала Кити, слегка покраснѣвъ, — очень можетъ быть, что она такъ поставлена, что не можетъ безъ униженья войти въ семью, и неужели ей выдти за перваго замужъ?
Онъ понялъ ее съ намека.
- ↑ Зачеркнуто: — Ну, это слишкомъ.
