тщетными. И онъ убѣдился, что это нельзя. Тревожиться же онъ не любилъ и не умѣлъ: это было противно его характеру, и онъ успокоился на томъ, что есть, только стараясь устраиваться такъ, чтобы брать изъ этой половины жизни какъ можно больше любви и счастья и какъ можно меньше тревогъ. Онъ рѣшилъ не возвращаться больше къ предложенію оставить мужа и пользоваться тѣмъ, что есть. И онъ чувствовалъ полное счастье и удовлетвореніе въ этой половинѣ жизни.
Другая часть его жизни, совершенно отдѣльная, была его жизнь въ полку, въ свѣтѣ, въ конюшняхъ — жизнь простыхъ, здоровыхъ физическихъ удовольствій и упражненій. Облиться холодной водой, съѣсть съ апетитомъ бифштексъ, проѣхаться, проголодаться и съѣсть отличный обѣдъ съ отличнымъ виномъ, поболтать съ товарищами,[1] полежать, взять ванну, поужинать и заснуть здоровымъ сномъ — была другая жизнь, особенно пріятная тѣмъ, что она не имѣла ничего общаго съ первой.
Теперь письмо ее и ея мужа вызывало вновь всѣ тревоги, которыя было улеглись на время. Но въ головѣ Вронскаго всегда все укладывалось ясно и просто. «Она объявила мужу — прекрасно. Это давно пора было сдѣлать. Мужъ чувствуетъ себя оскорбленнымъ и, вѣроятно, вызоветъ меня. И это прекрасно. Il est le bien venu.[2] Я сдѣлаю то, что должно, — думалъ Вронскій, — а будетъ, что будетъ. Это одна сторона вопроса. Другая — какія теперь будутъ наши отношенія. Если она согласится оставить мужа и этаго мальчика съ голубыми глазами, въ которомъ не понимаю, что она можетъ видѣть, то, разумѣется, я брошу службу, которая и такъ мнѣ надоѣла, и мы уѣдемъ за границу. Она одна изъ тѣхъ женщинъ, съ которыми не можетъ наскучить. Да и что бы не было, я долженъ не оставить ее. Если же нѣтъ, то она останется съ мужемъ, и наши отношенія останутся прежнія, и тѣмъ лучше. Бѣльскій правъ, есть что то страшное, безповоротное въ сожительствѣ съ женщиной.[3] Fais ce que dois, advienne ce que pourra».[4]
И то, что долженъ былъ дѣлать въ этомъ случаѣ Вронскій, было ему такъ ясно и просто, что ему нисколько не страшно было, и онъ ѣхалъ въ самомъ веселомъ и спокойномъ расположеніи духа. Сидя въ просторной каретѣ и поднявъ ноги съ шпорами къ окнамъ, онъ улыбался самъ съ собою. Ему радостно было чувствовать свѣжій ночной воздухъ, ласкавшій его разгоряченное лицо, чуять здоровье и энергію всего своего сильнаго тѣла и спокойствіе души. Онъ закинулъ одну ногу на колѣно другой, взялъ[5]
- ↑ Зачеркнуто: прочесть, поиграть
- ↑ [Пожалуйста.]
- ↑ Зачеркнуто: Что будетъ, то б[удетъ]
- ↑ [Делай что должно, и будь что будет].
- ↑ На этом слове обрывается рукопись.
