— Что ж, едем в театр, Володя?
— Нет, мне некогда, — отвечал Володя, краснея.
— Ну, вот еще! — поедем пожалуйста.
— Да у меня и билета нет.
— Билетов сколько хочешь у входа.
— Погоди, я сейчас приду, — уклончиво отвечал Володя и, подергивая плечом, вышел из комнаты.
Я знал, что Володе очень хотелось ехать в театр, куда его звал Дубков; что он отказывался потому только, что у него не было денег, и что он вышел за тем, чтобы у дворецкого достать взаймы пять рублей до будущего жалованья.
— Здравствуйте, дипломат! — сказал Дубков, подавая мне руку.
Приятели Володи называли меня дипломатом, потому что раз, после обеда у покойницы бабушки, она как-то при них, разговорившись о нашей будущности, сказала, что Володя будет военный, а что меня она надеется видеть дипломатом, в черном фраке и с прической à la coq, составлявшей, по ее мнению, необходимое условие дипломатического звания.
— Куда это ушел Володя? — спросил меня Нехлюдов.
— Не знаю, — отвечал я, краснея при мысли, что они верно догадываются, зачем вышел Володя.
— Верно у него денег нет! правда? О! дипломат! — прибавил он утвердительно, объясняя мою улыбку. — У меня тоже нет денег, а у тебя есть, Дубков?
— Посмотрим, — сказал Дубков, доставая кошелек и ощупывая в нем весьма тщательно несколько мелких монет своими коротенькими пальцами. — Вот пятацок, вот двугривенницик, а то ффффю! — сказал он, делая комический жест рукою.
В это время Володя вошел в комнату.
— Ну что, едем?
— Нет.
— Как ты смешон! — сказал Нехлюдов: — отчего ты не скажешь, что у тебя нет денег. Возьми мой билет, коли хочешь.
— А ты как же?
— Он поедет к кузинам в ложу, — сказал Дубков.
— Нет, я совсем не поеду
— Отчего?
— Оттого, что, ты знаешь, я не люблю сидеть в ложе.
— Отчего?