Гости выпили и заспорили. Главными спорщиками былъ хозяинъ и молодой солдатъ изъ новыхъ потѣшныхъ. Онъ былъ[1] дьячій сынъ — Щепотевъ и былъ сватъ молодому хозяйскому сыну. Женаты были на родныхъ сестрахъ. Щепотева руку держалъ Ерлоковъ, старикъ подъячій. А съ хозяиномъ за одно были Левашовы два брата, одинъ — дворянинъ, а другой — стольникъ. —
Молодой Щетининъ только слушалъ, а не говорилъ. Ему нельзя было говорить при отцѣ, а видно было, что хотѣлось. Споръ зашелъ о лошадяхъ.
Князь Лука Ивановичъ хвасталъ Аргамакомъ, а Щепотевъ не вѣрилъ и Ерлоковъ поддакивалъ, говорилъ, что отъ конницы въ бою проку мало. —
Князь Лукѣ Ивановичу было лѣтъ 60, но какъ и смолоду, такъ и теперь, онъ былъ огневый; и всегда то онъ говорилъ такъ скоро, что безъ привычки трудно понять его, и всегда онъ и руками махалъ, и вскакивалъ и въ лицахъ показывалъ, что разсказываетъ, а, когда выпьетъ, да еще раздразнятъ его, такъ онъ пыхалъ, какъ порохъ.
— Что въ конницѣ, — закричалъ онъ, схвативъ своей жилистой съ синими узловатыми жилками маленькой вогнутой рукой за длинный [?] рукавъ дьякова кафтана. Онъ нахмурилъ свои черныя тонкія брови, и соколиный загнутый носъ еще круче загнулся надъ выставленной нижней челюстью. — Въ прахъ те расшибу; вотъ какой толкъ. Выводи на меня четырехъ съ ружьями, и всѣхъ собью и на арканѣ любаго увезу. Эхъ вы, горюны. —
Щепотевъ помоталъ своей широкой головой и посмѣялся. —
— Съ однимъ попробуй, Князь. —
— Съ однимъ? Выходи.
— Ладно. —
— Никитка, — крикнулъ Князь Иванъ Лукичъ сыну, — вели весть Аргамака, — нѣтъ, самъ веди. Сейчасъ стопчу.
Молодой Князь былъ похожъ на отца, только былъ много красивѣй его. Тѣже были огненные глаза, тотъ же носъ, но прямѣе, только съ малой горбинкой, и ротъ такой, что, когда онъ улыбался промежду усовъ и бороды, которая росла у него черная, не сплошная, а оставляя просвѣтъ подъ концами губъ, нельзя было не улыбаться и весело стало смотрѣть. Онъ былъ и выше ростомъ и статнѣе отца.
Онъ взглянулъ на Щепотева, похмурился — видно не нравилось ему, что Щепотевъ дразнилъ отца, взглянулъ на отца и вышелъ изъ палатки. —
Левашовы два брата сидѣли молча. Они были крупные, крупные, толстокостные ребята. Старшему было лѣтъ 40, и онъ
- ↑ Зачеркнуто: боярскій