бархатнымъ верхомъ и въ вишневой бархатной собол[ь]ей шубѣ, распахнутой на атласномъ зеленомъ кафтанѣ, маленькій сухой старичокъ, съ краснымъ, какъ будто ошпареннымъ, лицомъ и бѣлой сѣдой бородой, усами, бровями и волосами. Онъ безпрестанно потиралъ свои маленькія красныя ручки и переставлялъ ноги въ своихъ красныхъ сапожкахъ. Глаза стальные, сѣрые быстро перебѣгали на лица тѣхъ, кого допрашивали, и на лица товарищей.
Это былъ почетнѣйшій бояринъ, извѣстный щеголь — Михаилъ Алегуковичъ, князь Черкаскій. Рядомъ съ нимъ сидѣлъ толстый, грузный бояринъ лѣтъ 40, сутуловатый отъ толщины и съ ушедшей небольшой головой въ плечи. Онъ также нарядно былъ одѣтъ, какъ и Черкаскій, но лицо его не выражало той живости и подвижности, которая была въ лицѣ его товарища. Этотъ, напротивъ, оперши руки на колѣна, нахмурившись cмотрѣлъ прямо въ одно мѣсто своими маленькими заплывшими глазами, и цвѣтъ кожи его за ушами и на пульсахъ рукъ былъ того нѣжнаго бѣлаго цвѣта, который бываетъ только у людей неломанныхъ и холенныхъ. Это былъ Князь Ѳедоръ Юрьевичъ Ромодановскій.
На другой лавкѣ сидѣли: Голицынъ, Князь Борисъ Алексѣевичъ, дядька молодаго Царя и Левъ Кирилычъ Нарышкинъ, его дядя. Голицынъ былъ высокій, молодцоватый мущина съ ранней просѣдью въ рыжеватой бородѣ и съ красивыми, но расписанными красными полосами щеками и носомъ и съ большими, открытыми, добрыми глазами. Онъ былъ одѣтъ въ польскій желтый кафтанъ, и на головѣ его была маленькая шапка, которую онъ, почесывая голову, переворачивалъ, то съ той, то съ другой стороны. Жилистая шея его была раскрыта, даже пуговица на рубашкѣ растегнута, и то онъ все распахывалъ, какъ будто ему было жарко. Онъ почесывалъ голову, покачивалъ ею, прищелкивалъ языкомъ и, видимо, волновался. Левъ Кирилычъ былъ[1] высокій, стройный, чернобровый, черноглазый, съ румяными щеками и глазами, красавецъ. Онъ имѣлъ одно изъ тѣхъ неподвижныхъ красивыхъ лицъ, которыя невольно притягиваютъ къ себѣ вниманіе. Онъ и говорилъ больше всѣхъ, и больше всѣхъ спрашивалъ, и къ нему обращались подсудимые, и на него вопросительно взглядывалъ дьякъ, пристроившійся на скамейкѣ у двери и писавшій на своихъ колѣнахъ.
Передъ боярами стоялъ бывшій окольничей и начальникъ Стрѣлецкаго приказа Ѳедоръ Леонтьевичъ Шакловитый. Его только сняли съ дыбы, и на голой, мускулистой, длинной бѣлой спинѣ его, перекрещиваясь и сливаясь, лежали багрово синіе рубцы отъ ударовъ кнута, руки его, оттопыренныя локтями назадъ,
- ↑ Зачеркнуто: моложе всѣхъ и, несмотря на то, что на немъ былъ простой азямъ чернаго сукна, накинутый на плечи, онъ былъ виднѣе всѣхъ.
