[1]Одет он был в синие штаны, в когда-то красную со снурками французскую гусарскую куртку, подпоясанную кушаком, и в лапти. В руке он держал пуховую казанскую шляпу. Вода капала с его локтей, и там, где он стоял, скоро налилась лужа.[2]
Длинное лицо его с повисшим набок носом, которым он беспрестанно втягивал в себя дух с особенным звуком, и с редкой, бурого цвета бородой было все изрыто оспой. Один зуб в верхней челюсти у него был выбит, отчего его и звали Щербатым. Шея у него была толстая, как у быка, и коричневая. В одеяньи и фигуре своей он был странен и смешон, и, казалось, ему самому это доставляло удовольствие. Так заключил Петя по взгляду, которым он ответил на улыбку казака.
— Куды ты пропал? Что ж не привел? — спросил Денисов.
— Да что ходить-то, — сказал Тихон, всасывая носом.
— Что ж,[3] взял? — сказал Денисов.[4]
— Взять-то взял (за каждым словом он сопел). Да будь ему неладно. Сорвался.
— Как сорвался.
— Да я его взял одного-то сперва-наперво, — начал Тихон, переставляя ноги в луже, которая натекла с него, — да и свел в лес, привязал как следувает к березке. Думаю, дай схожу, другого,[5] поакуратнее какого, возьму.
— Ишь, шельма, так и есть, — сказал Денисов эсаулу. Петя с раскрытым ртом с восторгом глядел прямо в рот Тихону, слушая его слова.
— Подполз я таким манером. А ихний кашовар и огляди меня. — И Тихон, засопев, замолчал.
— Ну что ж?
— Загалдели по-своему, палить принялись. В меня-то, — сказал он, как бы сам удивляясь тому, что они в него палили.
— То-то мы с горы видели, как ты стречка задал, — сказал эсаул.
— Тоже ловить стали. Я и пошел к лесу...
— Ну, а первый-то где ж, — [спросил] Долохов, — что к березке-то привязал?
Тихон не отвечал, пока Денисов не спросил у него того же.
— Да затянулся, — быстро сказал Тихон и, опустив голову, сильно потянул в себе дух.
- ↑ Первый абзац — автограф вместо зачеркнутой копии вар. № 277 (см. стр. 113—114).
- ↑ Далее — текст копии.
- ↑ Зачеркнуто: привел
- ↑ Далее — автограф, кончая: в один голос эсаул и Денисов вместо зач. текста копии.
- ↑ Зач.: поладнее