la clémence des vainqueurs?[1] С бою ли отдана она? Тогда отчего не дрались в улицах? Разрушена ли она, как в Скифской войне и как было с другими городами? Тогда отчего же она осталась со всеми богатствами? Это было против всех правил, против всех преданий истории.
Пьер ничего не мог отвечать ему на это, он еще сам не понимал, что такое значила эта Москва в это после обеда 2-го сентября. Он,[2] не глядя на собеседника, сказал только,[3] что Москва не[4] сдана[5] и никогда не будет сдана. И лицо его поразило своей мрачностью итальянского офицера в то время, как он говорил это.
— Вы — великая нация, — сказал Пончини. — Я часто думал и говорил это. — Et savez vous, mon cher, je suis franç avec vous, je me suis pris un million de fois pendant cette campagne à envier votre sort à vous, d’appartenir à une grande nation. Je suis Italien, nous n’avons que le passé. Le présent c’est le despotisme d’un homme, l’avenir c’est le neant.[6]
— Но прошедшее ваше есть и настоящее, — сказал Пьер,[7] чувствуя деликатность Пончини, переменившего разговор. — Ваше прошедшее есть искусство, наука, поэзия, которая живит всех нас. Вы теперь завидуете нам, а я сколько раз завидовал вам, у кого были Рафаэли, Кореджи, Коперники, Данты, Тассы.
Пьер невольно после дней, проведенных с Аксиньей Ларивоновной и Суворовым, испытывал наслаждение говорить о тех интересах науки и искусства, мир которых был чужд для его теперешних товарищей жизни. Может быть, его и радовало бессознательно то, что он, говоря об этом, удивлял своими знаниями Пончини.
Пончини молча смотрел своими меланхолическими глазами на Пьера, и рот его нежно улыбался. Он ударил своей маленькой рукой по столу.
— Mais qui êtes-vous donc, vous pour connaître les arts et les sciences?
— Moi?[8] — сказал Пьер, недоумевая, как ответить ему, когда вдруг послышались пьяные крики двух французских
- ↑ [умоляющей о милосердии победителей?]
- ↑ Зачеркнуто: говорил и вписаны след. четыре слова.
- ↑ Зач.: своему новому знакомому, который своей простотой и скромностью очень нравился ему, он говорил ему только
- ↑ Зач.: не могла быть
- ↑ Зач.: что нельзя было ему, как русскому, представить себе, чтобы Москву сдали, чтобы русские покорились кому-нибудь. Вместо зач. рукой Толстого вписан след. текст до конца абзаца.
- ↑ [И знаете, милый мой, с вами я буду откровенен, за эту кампанию я миллион раз ловил себя на том, что я завидую вашей судьбе, потому что вы принадлежите к великому народу. Я — итальянец, и у нас — всё в прошлом. Настоящее — это самовластие одного человека, а в будущем — ничтожество.]
- ↑ Конец фразы вписан рукой Толстого.
- ↑ [— Да кто же вы такой, что обладаете знаниями и искусств, и наук? — Я?]
