— И, помилуйте, граф, что изволите говорить — у вас денег нет.
— Право.
— А нет, так у нас найдутся, кому другому...[1]
— Ну, так пойдем скорее.
И Пьер большими шагами вошел с ней на крыльцо, в переднюю и маленькую гостиную с геранями на окнах.
— Милости прошу, вот не чаяла, не гадала гостя такого, на диван пожалуйте, чем просить ваше сиятельство.
— Мне ничего не нужно, только поговорить, — сказал Пьер, садясь на диван.[2]
В это время в комнату вошел невысокий, плешивый, старый человек с красным носом и в калошах на босу ногу и, сердито уставившись на Пьера, остановился у двери.
— Это кто же? — сказал Пьер.
— Муж, граф, — как бы извиняясь, сказала Аксюша. — Большого ума был, а теперь, как изволите видеть, ослаб.
— Ступайте, Тимофеич, — сказала она старичку, и старичок покорно вышел.
— Надо, чтоб муж твой не знал, кто я, — сказал Пьер.
— Тимофеич-то? — смеясь, сказала она. — Кому ему сказать-то. Он теперь, граф, как ребенок малый. А большого ума был, граф. И генерал ихний говорит, что если б не пил, так этому человеку цены нет, и я бы с ним, говорит, в жизь не расстался.
— Так вот мне об чем с тобой поговорить надо, — начал Пьер, но Аксюша перебила его:
— Так рубль извощику отдать прикажете?
— Да, да.
Аксюша вышла и, едва только Пьер остался один, как в комнату опять тихо вошел[3] старичок в калошах и, строго косясь на гостя и не кланяясь ему, молча сел у окна, облокотив трясущуюся руку на подоконник и не спуская воспаленных глаз с Пьера.
— Вы — муж Аксиньи... Петровны? — спросил Пьер.
— Аксиньи Ларивоновны, — поправил сердито старичок. — Я ихний супруг....
Молчание долго продолжалось.
— А они — мои супруги, — сказал старичок, всё не спуская глаз.
- ↑ Зачеркнуто: а вам
- ↑ Зач.: — Пожалуйста, извощику отдай и приходи, мы поговорим. В щели двери смотрели любопытные глаза. Аксюша, выходя из комнаты, открыла старого человека с красным лицом и в калошах на босу ногу, который любопытно и строго смотрел на гостя. Это был муж Аксюши. — Аксюша, — сказал Пьер, подзывая ее к себе. — Это — муж твой?
- ↑ Зач.: тот же
