себѣ убѣжище не столько изъ монастыря, какъ изъ самаго себя. —
Мнѣ грустно становится, прибавляя, что въ послѣдній мой проѣздъ черезъ Кале на вопросы мои о отцѣ Лаврентіѣ, мнѣ отвѣтили, что онъ умеръ тому назадъ около трехъ мѣсяцевъ и похороненъ не въ своемъ монастырѣ, а, сообразно съ его желаніемъ, на маленькомъ кладбищѣ, принадлежащемъ къ монастырю, въ двухъ верстахъ отъ него. Я имѣлъ сильное желаніе видѣть, гдѣ его положили, и когда я вынулъ на его могилѣ его табакерку и вырвалъ одну или двѣ крапивы, которыя Богъ знаетъ зачѣмъ тутъ росли, все это такъ разчувствовало меня, что я залился слезами; но я нѣженъ какъ женщина; прошу свѣтъ не осмѣять, a пожалѣть меня. —
Я все это время не выпускалъ руки барыни; я уже держалъ ее такъ долго, что было бы неприлично выпустить ее, не прижавъ прежде къ губамъ: въ то время, какъ я это сдѣлалъ, краска, которая, казалось, пропала съ ея лица, возвратилась опять. —
Два путешественника, которые говорили со мною на каретномъ дворѣ, проходя въ эту критическую минуту мимо, вообразили себѣ, что мы, го крайней мѣрѣ, мужъ съ женою; и такъ, остановившись у двери каретнаго сарая, одинъ изъ нихъ, который былъ любопытной путешественникъ, спросилъ насъ, ѣдемъ ли мы въ Парижъ слѣдующее утро.
«Я могу только отвѣчать за себя», сказалъ я; а барыня отвѣчала, что она ѣдетъ въ Аміенъ.
— Мы тамъ обѣдали вчера, — сказалъ простой путешественникъ.
— «Вы проѣдете черезъ городъ по дорогѣ въ Парижъ», прибавилъ другой. — Я готовъ уже былъ принести ему всю признательность за наставленіе, что Аміенъ по дорогѣ къ Парижу, но, вынувъ маленькую роговую табакерку бѣднаго монаха, чтобы понюхать, я имъ спокойно поклонился, пожелавъ хорошаго переѣзда въ Дувръ. Они насъ оставили однихъ.
— «Что за бѣда», сказалъ я самъ себѣ: «ежели я попрошу эту несчастную барыню принять мѣсто въ моей каретѣ. И какое можетъ воспослѣдовать отъ этого несчастіе?»
Всѣ подлыя страсти и дурныя наклонности подняли тревогу, когда я выразилъ это предложеніе: — «Это заставитъ васъ имѣть третью лошадь», сказала скупость, «значитъ, изъ кармана двадцать ливровъ». — «Вы не знаете, кто она такая», сказала недовѣрчивость. «И мало ли какія могутъ изъ этаго дѣла выдти непріятности», сказала подлость. — «Вы можете быть увѣрены, Иорикъ», сказала предусмотрительность:
