жія объятія умныхъ и ловкихъ учителей — эксплуататоровъ, иногда увлекалъ ихъ самихъ въ свою среду и не выпускалъ отъ себя: таковы были всѣ эти фанъ-Сведены, Марселисы и даже такія яркія личности не изъ промышленнаго міра, какъ Гордонъ, Лефортъ. Русскій народъ перекрещивалъ Яновъ въ Ивановъ, Леонардовъ въ Леонтіевъ, Патриковъ въ Петровъ, Францевъ въ Ѳедоровъ; иногда это перекрещиваніе не ограничивалось однимъ именемъ: Андрей Андреевичъ Виніусъ, сынъ одного такого же иностраннаго выходца и его жены — нѣмки, былъ настоящимъ, православнымъ русскимъ человѣкомъ, хотя и „нѣмецкаго происхожденія”: онъ не только писалъ по-русски (даже часто славянскимъ „штилемъ”), но и думалъ по-русски[1]; женился на русской; сына воспитывалъ въ русскомъ, православномъ духѣ. Многія другія семьи иностранныхъ выходцевъ также обрусѣли и навсегда остались въ Россіи, работая рука объ руку съ коренными русскими. Среди помощниковъ фанъ-Сведена и Марселиса намъ не приходилось видѣть русскихъ; а у Виніусовъ такіе помощники — не рѣдкость (Агаѳоновъ, Петровъ и др.), и эти помощники — не простая рабочая сила, а помощники дѣйствительные, которымъ Виніусъ даетъ отвѣтственныя порученія. Наконецъ, Виніусу мы обязаны привлеченіемъ русскихъ торговыхъ людей къ участію въ почтовомъ обращеніи, яркое доказательство чему видимъ въ исторіи Архангелогородской почты. Прививка западно-европейской культуры шла энергично и Петру Великому пришлось дѣйствовать уже въ обновленномъ организмѣ, чѣмъ и объясняется успѣхъ его реформъ, столь рѣзко расходившихся иногда съ Московскою стариною. Русскій народъ, въ массѣ еще темный, въ лицѣ лучшихъ своихъ
- ↑ Достаточно заглянуть въ его книгу черновыхъ писемъ, о которой мы часто говорили, и мы замѣтимъ, что всѣ приписки къ нѣмецкимъ письмамъ, всѣ примѣчанія онъ дѣлаетъ на русскомъ языкѣ.
жие объятия умных и ловких учителей — эксплуататоров, иногда увлекал их самих в свою среду и не выпускал от себя: таковы были все эти фан-Сведены, Марселисы и даже такие яркия личности не из промышленного мира, как Гордон, Лефорт. Русский народ перекрещивал Янов в Иванов, Леонардов в Леонтиев, Патриков в Петров, Францев в Федоров; иногда это перекрещивание не ограничивалось одним именем: Андрей Андреевич Виниус, сын одного такого же иностранного выходца и его жены — немки, был настоящим, православным русским человеком, хотя и „немецкого происхождения”: он не только писал по-русски (даже часто славянским „штилем”), но и думал по-русски[1]; женился на русской; сына воспитывал в русском, православном духе. Многие другие семьи иностранных выходцев также обрусели и навсегда остались в России, работая рука об руку с коренными русскими. Среди помощников фан-Сведена и Марселиса нам не приходилось видеть русских; а у Виниусов такие помощники — не редкость (Агафонов, Петров и др.), и эти помощники — не простая рабочая сила, а помощники действительные, которым Виниус дает ответственные поручения. Наконец, Виниусу мы обязаны привлечением русских торговых людей к участию в почтовом обращении, яркое доказательство чему видим в истории архангелогородской почты. Прививка западно-европейской культуры шла энергично и Петру Великому пришлось действовать уже в обновленном организме, чем и объясняется успех его реформ, столь резко расходившихся иногда с Московскою стариною. Русский народ, в массе еще темный, в лице лучших своих
- ↑ Достаточно заглянуть в его книгу черновых писем, о которой мы часто говорили, и мы заметим, что все приписки к немецким письмам, все примечания он делает на русском языке.
