Показаніе цѣловальника подтвердилъ его работникъ.
Степанъ Ѳадѣевъ и другіе крестьяне разсказали о своей встрѣчѣ съ почтаремъ въ дорогѣ, но про сумы никто ничего сказать не могъ. Возможно, что пьяный почтарь закрывалъ ихъ въ саняхъ собственнымъ тѣломъ.
15 января въ Псковскую Приказную избу пришли крестьяне деревни Шертова, Сенька Юрьевъ да Гараска Ивановъ, и привели бурую лошадь, которая подъ 8 января въ полночь[1] оказалась у двора Гараски. Силка призналъ эту лошадь за ту самую, которая отнята была у него ворами.
На этотъ разъ для собранія свѣдѣній былъ посланъ въ Шертово самъ подъячій Никифоръ Агаѳоновъ.
16 января вернулся ни съ чѣмъ къ воеводѣ капитанъ Михаилъ Клепиковъ. 0 сумахъ узнать ему ничего не удалось.
17 января Силку Иванова подвергли пыткѣ. Онъ подтвердилъ свое прежнее показаніе, добавилъ даже, что „воры” вытащили его изъ саней за горло, били въ шею и замертво бросили его на берегу Великой. Показанія Леонтьева и цѣловальника онъ опровергалъ, насчетъ же вина сказалъ только, что въ Устинскомъ кабакѣ онъ выпилъ на 2 деньги, а у него вина никакого не было.
17 января изъ Москвы послѣдовалъ указъ: „о тѣхъ пропалыхъ зарубежскихъ почтовыхъ сумахъ во Псковскомъ уѣздѣ около той дороги всѣми волостьми и лю-
- ↑ Жена Гараски Иванова, Прасковья и другіе свидѣтели говорили, что лошадь была у двора Гараски противъ 8 янв. въ полночь; 8-го они водили ее для объявки на Колпинской погостъ, но не заставъ ни попа, ни причта, продержали ее у себя до 9-го. Гараска же и нѣкоторые другіе утверждали, что лошадь пристала противъ 9-го числа.
что „ему никакого указу на это отъ бурмистровъ не было было”, и насчетъ духовныхъ лицъ отозвался, что не помнитъ, были-ли они дома или нѣтъ. За услугу Аврамъ далъ подъячимъ 2 алт. 2 деньги. На такое обращеніе съ документомъ Никифоръ Агаѳоновъ жаловался воеводѣ; но это дѣло сочли, очевидно, неважнымъ.
Показание целовальника подтвердил его работник.
Степан Фадеев и другие крестьяне рассказали о своей встрече с почтарем в дороге, но про сумы никто ничего сказать не мог. Возможно, что пьяный почтарь закрывал их в санях собственным телом.
15 января в Псковскую Приказную избу пришли крестьяне деревни Шертова, Сенька Юрьев да Гараска Иванов, и привели бурую лошадь, которая под 8 января в полночь[1] оказалась у двора Гараски. Силка признал эту лошадь за ту самую, которая отнята была у него ворами.
На этот раз для собрания сведений был послан в Шертово сам подьячий Никифор Агафонов.
16 января вернулся ни с чем к воеводе капитан Михаил Клепиков. 0 сумах узнать ему ничего не удалось.
17 января Силку Иванова подвергли пытке. Он подтвердил свое прежнее показание, добавил даже, что „воры” вытащили его из саней за горло, били в шею и замертво бросили его на берегу Великой. Показания Леонтьева и целовальника он опровергал, насчет же вина сказал только, что в устинском кабаке он выпил на 2 деньги, а у него вина никакого не было.
17 января из Москвы последовал указ: „о тех пропалых зарубежских почтовых сумах во Псковском уезде около той дороги всеми волостьми и лю-
- ↑ Жена Гараски Иванова, Прасковья и другие свидетели говорили, что лошадь была у двора Гараски против 8 янв. в полночь; 8-го они водили ее для объявки на Колпинской погост, но не застав ни попа, ни причта, продержали ее у себя до 9-го. Гараска же и некоторые другие утверждали, что лошадь пристала против 9-го числа.
что „ему никакого указу на это от бурмистров не было”, и насчет духовных лиц отозвался, что не помнит, были ли они дома или нет. За услугу Аврам дал подьячим 2 алт. 2 деньги. На такое обращение с документом Никифор Агафонов жаловался воеводе; но это дело сочли, очевидно, неважным.
