знакомою. Тогда Трофимовъ вспомнилъ о томъ, что онъ слышалъ отъ Осипа Петрова, и пошелъ къ митрополичьему сыну боярскому, Трофиму Леонтьеву, чтобы доложить ему объ этомъ. Трофимъ Леонтьевъ потребовалъ къ себѣ Осипа Петрова, допросилъ его, а затѣмъ, собравъ нѣсколько человѣкъ, поѣхалъ на то мѣсто, гдѣ долженъ былъ лежать пьяный почтарь. Силка лежалъ на томъ же мѣстѣ. Увидавъ, что онъ живъ, а только сильно пьянъ, Леонтьевъ приказалъ взять его на сани и привезъ его къ себѣ. Когда Ивановъ проспался, Леонтьевъ допросилъ его о сумахъ. Тотъ, разумѣется, не могъ ничего отвѣтить. Тогда Леонтьевъ взялъ его съ собою и поѣхалъ до Устинскаго погоста, распрашивая у всѣхъ встрѣчныхъ про сумы. Цѣловальникъ Устинскаго погоста, Аврамъ Ивановъ, разсказалъ Трофиму Леонтьеву о заѣздѣ Силки къ нему и о его пьянствѣ. Силка беззаботно говорилъ Леонтьеву: „хоть та лошадь съ сумами и ушла, но будетъ дома!”[1].
Пришлось Силкѣ Иванову явиться къ Никифору Агаѳонову безъ сумъ. Тотъ уже безпокоился, что почтаря долго нѣтъ и въ 4-мъ часу ночи противъ 7-го января докладывалъ объ этомъ въ Приказной палатѣ воеводѣ Кир. Ал-ѣев. Нарышкину. Немедленно по явкѣ почтаря (за 2 ч. до свѣта) Агаѳоновъ и его самого представилъ воеводѣ. Силка сочинилъ цѣлую исторію: будто въ 3 ч. ночи возлѣ села Кусвы напало на него 10 чел. разбойниковъ съ рогатинами, отрѣзали пристяжную лошадь, его выбросили изъ саней и увезли сумы на тѣхъ самыхъ саняхъ куда-то ко Псковскому озеру. Онъ же, будто, на пристяжной лошади, поѣхалъ въ архіерейское село Кусву къ прикащику Трофиму Леонтьеву и потомъ вмѣстѣ съ нимъ гонялся за ворами до Устинского погоста, но никого не настигъ. На вопросъ, почему онъ не взялъ
- ↑ Силка Ивановъ отказывался отъ этихъ словъ и на допросѣ и даже на пыткѣ.
знакомою. Тогда Трофимов вспомнил о том, что он слышал от Осипа Петрова, и пошел к митрополичьему сыну боярскому, Трофиму Леонтьеву, чтобы доложить ему об этом. Трофим Леонтьев потребовал к себе Осипа Петрова, допросил его, а затем, собрав несколько человек, поехал на то место, где должен был лежать пьяный почтарь. Силка лежал на том же месте. Увидав, что он жив, а только сильно пьян, Леонтьев приказал взять его на сани и привез его к себе. Когда Иванов проспался, Леонтьев допросил его о сумах. Тот, разумеется, не мог ничего ответить. Тогда Леонтьев взял его с собою и поехал до Устинского погоста, расспрашивая у всех встречных про сумы. Целовальник Устинского погоста, Аврам Иванов, рассказал Трофиму Леонтьеву о заезде Силки к нему и о его пьянстве. Силка беззаботно говорил Леонтьеву: „хоть та лошадь с сумами и ушла, но будет дома!”[1].
Пришлось Силке Иванову явиться к Никифору Агафонову без сум. Тот уже беспокоился, что почтаря долго нет и в 4-м часу ночи против 7-го января докладывал об этом в Приказной палате воеводе Кир. Ал-еев. Нарышкину. Немедленно по явке почтаря (за 2 ч. до света) Агафонов и его самого представил воеводе. Силка сочинил целую историю: будто в 3 ч. ночи возле села Кусвы напало на него 10 чел. разбойников с рогатинами, отрезали пристяжную лошадь, его выбросили из саней и увезли сумы на тех самых санях куда-то ко Псковскому озеру. Он же, будто, на пристяжной лошади, поехал в архиерейское село Кусву к приказчику Трофиму Леонтьеву и потом вместе с ним гонялся за ворами до Устинского погоста, но никого не настиг. На вопрос, почему он не взял
- ↑ Силка Иванов отказывался от этих слов и на допросе и даже на пытке.
