слать ихъ въ Москву, въ Посольскій приказъ, а ямщика Пронку (во всякомъ случаѣ!) бить батогами нещадно.
Согласно полученному предписанію, кн. Горчаковъ произвелъ розыскъ, всѣ прикосновенныя къ дѣлу лица были допрошены; за разыскиваніемъ сумъ были посланы Тверскіе стрѣльцы Олисовъ и Антоновъ и 3 ямщика — Пронка и Левка Кузьмины и Степка Дружининъ. 29 декабря посланные вернулись и подали воеводѣ „доѣздъ“ о своей командировкѣ и принесли 2 письма Новгородскихъ дворянъ и 4 листа нѣмецкихъ, а равно и куранты. Все это найдено было ими въ 10 верстахъ отъ Твери, безъ сумъ, на лѣвой сторонѣ дороги, противъ деревни Высокой помѣщиковъ Боборыкиныхъ. Кузьма Даниловъ заявилъ, что эти письма и листы — почтовые; тогда воевода отдалъ ему ихъ подъ росписку и отправилъ въ Москву вмѣстѣ съ Даниловымъ свое производство по дѣлу и ямщиковъ Кузьмина и Вахурова.
Небезынтересно коллективное показаніе ямщиковъ Тверского яму и ихъ старосты, Исачки Ѳомина. Они увѣряли, что Пронка поѣхалъ не пьянымъ, при нихъ, и многіе люди, по ихъ словамъ, видѣли, что онъ не пьянъ. Когда его сани прибыли домой, то староста и ямщики осматривали ихъ: почтовыхъ сумъ не было; не было также на лошади узды, сѣделки и возжей; съѣстныхъ припасовъ также не было. Они подтверждали также, неизвѣстно на какомъ основаніи, что Вахуровъ встрѣтилъ Пронку ѣхавшимъ на наемной лошади.
Всѣ эти данныя были врядъ-ли въ пользу Пронки Кузьмина.
По наведеннымъ по Рижской почтѣ справкамъ оказалось, что 14 декабря изъ Новгорода были отпущены сумы съ зарубежскими, Псковскими и Новгородскими письмами, между которыми были воеводскія отписки и дѣла. Содержаніе этой корреспонденціи установить трудно. Было также денегъ 6 рублей, послан-
слать их в Москву, в Посольский приказ, а ямщика Пронку (во всяком случае!) бить батогами нещадно.
Согласно полученному предписанию, кн. Горчаков произвел розыск, все прикосновенные к делу лица были допрошены; за разыскиванием сум были посланы тверские стрельцы Олисов и Антонов и 3 ямщика — Пронка и Левка Кузьмины и Степка Дружинин. 29 декабря посланные вернулись и подали воеводе „доезд“ о своей командировке и принесли 2 письма новгородских дворян и 4 листа немецких, а равно и куранты. Всё это найдено было ими в 10 верстах от Твери, без сум, на левой стороне дороги, против деревни Высокой помещиков Боборыкиных. Кузьма Данилов заявил, что эти письма и листы — почтовые; тогда воевода отдал ему их под расписку и отправил в Москву вместе с Даниловым свое производство по делу и ямщиков Кузьмина и Вахурова.
Небезынтересно коллективное показание ямщиков Тверского яму и их старосты, Исачки Фомина. Они уверяли, что Пронка поехал не пьяным, при них, и многие люди, по их словам, видели, что он не пьян. Когда его сани прибыли домой, то староста и ямщики осматривали их: почтовых сум не было; не было также на лошади узды, седелки и вожжей; съестных припасов также не было. Они подтверждали также, неизвестно на каком основании, что Вахуров встретил Пронку ехавшим на наемной лошади.
Все эти данные были вряд ли в пользу Пронки Кузьмина.
По наведенным по Рижской почте справкам оказалось, что 14 декабря из Новгорода были отпущены сумы с зарубежными, псковскими и новгородскими письмами, между которыми были воеводские отписки и дела. Содержание этой корреспонденции установить трудно. Было также денег 6 рублей, послан-
