него бъ о томъ спросить, а въ той посылкѣ опасности тебѣ никакой нѣтъ, сказать имъ дѣло, для чего пріѣхалъ, межъ тѣмъ можетъ… дѣла провѣдать и усмотрѣть и о всемъ полагаюсь на твое, г-ря, премудрое разсужденіе, что въ томъ изволишь учинить, смотря по тамочному состоянію“[1].
Смоленскому воеводѣ, П. С. Салтыкову 27 февраля была послана вторая грамота слѣдующаго содержанія: съ 18 янв. отпускается почта съ Москвы черезъ Вильну въ Кенигсбергъ, но куда эти письма до сихъ поръ дѣвались, получались ли они гдѣ нужно или нѣтъ — неизвѣстно. Поэтому пусть воевода пошлетъ какого-нибудь надежнаго человѣка въ Вильну, чтобы разузнать о судьбѣ этихъ писемъ, а равнымъ образомъ взять у заграничныхъ почтмейстеровъ „обнадежности за руками“ въ правильномъ ходѣ почтъ; посыльному пусть дастъ на подъемъ изъ Смоленскихъ неокладныхъ сборовъ.
На эту грамоту бояринъ П. С. Салтыковъ отвѣтилъ 9 марта, что онъ послалъ заграницу Смоленскаго рейтара Никифора Лазовскаго, чтобы получить отъ заграничныхъ почтмейстеровъ письменныя обязательства въ аккуратности. Въ другой своей отпискѣ, датированной также 9 марта, Салтыковъ извѣщаетъ, что выбрать въ Смоленскѣ человѣка, знающаго польскій и нѣмецкій языки, нельзя, потому что такого нѣтъ, о чемъ воевода много разъ писалъ уже въ Москву раньше; нынѣ почту въ Смоленскѣ вѣдаетъ подъячій Приказной палаты Макушка Матвѣевъ, не знающій иностранныхъ языковъ, а въ Мигновичахъ — Смолянинъ Яковъ Кучинъ; все остальное по указу имъ исполнено.
И. И. Головинъ еще 18 февраля писалъ, что уже 2 почты у него залежалось и онъ намѣренъ ихъ держать, пока пріѣдетъ зарубежный почтарь. Но еще 22 февра-
- ↑ М. Арх. М. И. Д., Дѣла Почтовыя, карт. 6.
него б о том спросить, а в той посылке опасности тебе никакой нет, сказать им дело, для чего приехал, меж тем может… дела проведать и усмотреть и о всём полагаюсь на твое, г-ря, премудрое рассуждение, что в том изволишь учинить, смотря по тамочному состоянию“[1].
Смоленскому воеводе, П. С. Салтыкову, 27 февраля была послана вторая грамота следующего содержания: с 18 янв. отпускается почта с Москвы через Вильну в Кенигсберг, но куда эти письма до сих пор девались, получались ли они где нужно или нет — неизвестно. Поэтому пусть воевода пошлет какого-нибудь надежного человека в Вильну, чтобы разузнать о судьбе этих писем, а равным образом взять у заграничных почтмейстеров „обнадежности за руками“ в правильном ходе почт; посыльному пусть даст на подъем из смоленских неокладных сборов.
На эту грамоту боярин П. С. Салтыков ответил 9 марта, что он послал заграницу смоленского рейтара Никифора Лазовского, чтобы получить от заграничных почтмейстеров письменные обязательства в аккуратности. В другой своей отписке, датированной также 9 марта, Салтыков извещает, что выбрать в Смоленске человека, знающего польский и немецкий языки, нельзя, потому что такого нет, о чём воевода много раз писал уже в Москву раньше; ныне почту в Смоленске ведает подьячий Приказной палаты Макушка Матвеев, не знающий иностранных языков, а в Мигновичах — смолянин Яков Кучин; всё остальное по указу им исполнено.
И. И. Головин еще 18 февраля писал, что уже 2 почты у него залежалось и он намерен их держать, пока приедет зарубежный почтарь. Но еще 22 февра-
- ↑ М. Арх. М. И. Д., Дела Почтовые, карт. 6.
