Конца этого дѣла у насъ нѣтъ. Но мы знаемъ, что по этому дѣлу сочли нужнымъ запросить самого Аѳанасья Лаврентьевича. Ему въ посольскій станъ въ Мигновичи въ началѣ мая былъ посланъ указъ ѣхать въ Москву. Онъ отговорился, ссылаясь на важность даннаго ему порученія (Польскія дѣла). Тогда ему прислали вопросныя статьи, среди которыхъ были слѣдующія: „почта для чего не за крестнымъ цѣлованіемъ? грамотки распечатываютъ, а Марселисъ сказалъ, что и впредь будетъ распечатывать; явно, что вѣсти переписываетъ; въ числахъ не сходится. И въ золотыхъ улика есть, что многіе присылаются черезъ почту, а онъ не всѣ объявляетъ“.
На это Ординъ-Нащокинъ отвѣчалъ: „Леонтій Марселисъ самъ за себя отвѣтъ дастъ, какъ принимаетъ; а присягалъ-ли служить правдою — это приказное дѣло“. Тутъ же Аѳ. Лаврентьевичъ прибавлялъ, что немудрено-де, что Леонтія Марселиса ненавидятъ въ приказѣ: вѣдь Марселиса считаютъ его другомъ!
Карьера Ордина-Нащокина оканчивалась; но Марселисовъ не тронули. Общій характеръ ихъ поведенія, сколько можно судить изъ біографіи ихъ, таковъ, что они умѣли выходить изъ затрудненій. Не помогло-ли имъ обычное въ то время средство — подарки властямъ? Кажется, мы не погрѣшимъ, если сдѣлаемъ такое предположеніе.
Въ февралѣ 1671 года начальникомъ Посольскаго приказа былъ уже Артамонъ Сергѣевичъ Матвѣевъ. Къ этому времени, очевидно, Марселисы уже научились ладить съ приказомъ. Никакихъ выходокъ съ ихъ стороны съ 1670 года уже не замѣчается и къ нимъ претензій со стороны властей не заявляется. Кильбургеръ писалъ, что „по приходѣ почты пакеты посылаются тотчасъ въ Кремль, въ Посольскій приказъ, и тамъ распечатываются для того, чтобы ни одинъ частный человѣкъ не узналъ прежде правительства того, что происходитъ внутри государства и заграницею, а болѣе для того,
Конца этого дела у нас нет. Но мы знаем, что по этому делу сочли нужным запросить самого Афанасья Лаврентьевича. Ему в посольский стан в Мигновичи в начале мая был послан указ ехать в Москву. Он отговорился, ссылаясь на важность данного ему поручения (Польские дела). Тогда ему прислали вопросные статьи, среди которых были следующие: „почта для чего не за крестным целованием? грамотки распечатывают, а Марселис сказал, что и впредь будет распечатывать; явно, что вести переписывает; в числах не сходится. И в золотых улика есть, что многие присылаются через почту, а он не все объявляет“.
На это Ордин-Нащокин отвечал: „Леонтий Марселис сам за себя ответ даст, как принимает; а присягал ли служить правдою — это приказное дело“. Тут же Аф. Лаврентьевич прибавлял, что немудрено-де, что Леонтия Марселиса ненавидят в приказе: ведь Марселиса считают его другом!
Карьера Ордина-Нащокина оканчивалась; но Марселисов не тронули. Общий характер их поведения, сколько можно судить из биографии их, таков, что они умели выходить из затруднений. Не помогло ли им обычное в то время средство — подарки властям? Кажется, мы не погрешим, если сделаем такое предположение.
В феврале 1671 года начальником Посольского приказа был уже Артамон Сергеевич Матвеев. К этому времени, очевидно, Марселисы уже научились ладить с приказом. Никаких выходок с их стороны с 1670 года уже не замечается, и к ним претензий со стороны властей не заявляется. Кильбургер писал, что „по приходе почты пакеты посылаются тотчас в Кремль, в Посольский приказ, и там распечатываются для того, чтобы ни один частный человек не узнал прежде правительства того, что происходит внутри государства и заграницею, а более для того,
