Нахожу ненужнымъ отвѣчать на эти вопросы, хотя отвѣтъ для меня ясенъ, и закончу свою статью указаніемъ на другой вопросъ, ближе касающійся ея основного содержанія.
Каково педагогическое значеніе ограниченія правъ евреевъ въ школѣ? Какой отголосокъ во впечатлительномъ умѣ мальчика или юноши должно имѣть ограниченіе въ правахъ товарища за то, что онъ — еврей? Вѣдь, ясно, что это ограниченіе должно быть признаваемо или нормальнымъ, или ненормальнымъ. Въ первомъ случаѣ это явленіе должно развивать антисемитизмъ, нетерпимость; во второмъ — убѣжденіе въ несправедливости государства. Желательно ли то или другое въ педагогическомъ отношеніи? Или правительство боится еврейскаго вліянія въ школѣ? Не есть ли это testimonium paupertatis, выданное русской школѣ, которая не сама вліяетъ, а боится вліянія учениковъ? Или школа отказывается отъ дѣла воспитанія? И почему 10 проц. евреевъ вредны, а 5 проц. — безвредны? Затѣмъ, вѣдь, можетъ случиться, что въ одномъ классѣ одной школы евреевъ 10 проц., а въ другомъ — 2. Какъ тогда бороться съ «вреднымъ вліяніемъ»? Съ какой стороны ни смотрѣть, ограниченіе правъ евреевъ въ школѣ, съ педагогической точки зрѣнія, въ лучшемъ случаѣ, никуда негодная, а въ худшемъ — вредная для всѣхъ вещь.
Въ Англіи, во Франціи, въ Италіи школа націонализируетъ своихъ евреевъ: то же, конечно, дѣлаетъ и русская школа, и сдѣлаетъ это еще основательнѣе, когда евреи перестанутъ быть въ ней «изгоями». Россія теряетъ, въ лицѣ многихъ, непопавшихъ въ русскую школу евреевъ, полезныхъ слугъ и работниковъ на нивѣ своей національной культуры.
