360
Е. М. Гаршинъ ——
сторону. Была еще, конечно, возможность внутренняя перелома въ нѣдрахъ своей собственной души на почвѣ ограниченія въ жизни и собственнаго самообузданія и самоистязанія. Но мы уже раньше говорили, что живая, впечатлительная и отвывчивая натура Достоевскаго была къ этому неспособна, и молодой худож-никъ энергично протестовалъ противъ ѵакой дисциплины живни въ слѣдующихъ характерныхъ строкахъ: «Но, Боже мой! Какъ много отвратительныхъ, подло-ограниченныхъ сѣдобородыхъ мудре-цовъ, знатоковъ, фарисеевъ жизни, гордящихся опытностью, то есть своею безличностью (ибо всѣ въ одну мѣрку сточаны) не-годныхъ, которые вѣчно проповѣдуютъ довольство судьбой, вѣру во чтб-то, ограниченіе въ жизни и довольство своимъ мѣстомъ, не вникнувъ въ сущность словъ этихъ,—довольство, похожее на монастырское истязаніѳ и ограниченіе, и съ неистощимою мелкою злостью осуждающихъ сильную, горячую душу невыносящаго ихъ пошлаго дневнаго росписанія и календаря жизненная. Подлецы они съ ихъ водевильнвшъ земнымъ счастіемъ. Подлецы они! Встрѣ-чаются иногда и бѣсятъ мучительно» (П. 61). ,
Внутри, такимъ обраэомъ, не было силы, чтобы повернуть съ корнемъ все свое существованіе и потому переломъ необходимо долженъ былъ прійти изъ внѣ. Такимъ переломомъ для Достоевскаго былъ арестъ и, затѣмъ, ссылка. Вотъ гдѣ, намъ кажется, коренится его усердная впослѣдствіи благодарность судьбѣ за такой въ сущности жестокій и безпощадный ударъ, какъ че-тырехлѣтняя каторга. Этотъ ужасный періодъ его жизни художественно воспроизведенъ въ столь извѣстныхъ «Запискахъ изъ Мертвая Дома». Интересно лишь разобраться въ одномъ вопросѣ: когда у Достоевскаго и его не въ мѣру ревностныхъ поклонниковъ сложилась теорія исправленія и правильной постановки человѣче-скихъ характеровъ, при помощи такихъ, напримѣръ героическихъ средствъ, какъ каторжный работы.
Въ «Дневникѣ Писателя» за 1873 годъ, Достоевскій говорить о той внутренней переработкѣ, которая совершалась въ немъ тогда, въ періодъ каторжной жизни. Въ основѣ ея лежало, говорить онъ, «непосредственное соприкосновеніе съ народомъ, братское соедине-ніе съ нимъ въ общемъ несчастіи, понятіе, что самъ сталъ такимъ же какъ онъ, съ нимъ сравненъ и даже прирйвненъ къ самой низшей ступени ея... Это не такъ скоро произошло, приба-вляетъ онъ, а постепенно и послѣ очень долгая времени... Мнѣ очень трудно было-бы разсказать исторію перерожденія моихъ убѣжденій», ваключаетъ онъ, не. усматривая, стало быть, такой полной исторіи въ «Запискахъ ивъ Мертваго Дома» (М. 135).
Мы вслѣдъ за г. Миллеромъ вполнѣ готовы, признать, что въ «Мертвомъ Домѣ» не заключается раскрытая глубокаго
внутрен-няго перелома, пережитая Достоевскимъ, да этого и не могло