18
Н. И. Костомаровъ
супругою Ѳедора Борисовича, а Хозрой могъ быть женихомъ Ксе-ніи. Собственно Борисъ посылалъ просить руки одной Елены, женихомъ же Ксеніи предполагался другой грузинскій князекъ—Тей-муразъ, иверскій царевичъ, но онъ оказался въ отсутствіи и князь Карталинскій самъ предложилъ послу Борисову, Михаилу Игнатьевичу Татищеву, замѣстить Теймураза Хозроемъ. Московскій посолъ въ своемъ донесеніи царю такъ описываетъ и молодца и дѣ-вицу: «Хозрою отъ роду 23 года; онъ высокъ ростомъ и строенъ; лицо у него красивое и чистое, но смуглое, глаза свѣтлые, каріе, носъ ;съ горбиною, волосы темнорусые, усъ тонокъ, бороду уже брѣетъ, въ разговорахъ уменъ и рѣчистъ, знаетъ языкъ турец-кій и грамоту турецкую, однимъ словомъ хорошъ, но не отличенъ; вѣроятно, что полюбится, но не вѣрно. Елена бѣла и еще нѣсколько бѣлится, глаза у нея чорные, носъ небольшой, волосы крашеные, станомъ пряма, но слишкомъ тонка отъ молодости, ибо ей только 10 лѣтъ, а въ лицѣ не довольно полна. Отецъ вымѣрялъ ея ростъ деревцомъ и подалъ мнѣ сію мѣрку, чтобы сличить съ данною отъ государя» (Карамз. XI, стр. 70). Изъ этого донесенія видно, что Борисъ, отправляя посла просить руки невѣсты для царевича, указывалъ заранѣе какого роста должна быть эта невѣста, словно дѣло шло о покупкѣ животнаго или дерева.
Сватовство это не имѣло послѣдствій; князь Карталинскій согласился на бракъ дѣтей своихъ, но Елену оставилъ у себя за ея малолѣтствомъ, а Хозроя отпустилъ съ Татищевымъ къ московскому царю. По прнчинѣ происшедшихъ тогда въ Закавказьѣ пе-реворотовъ, Татищевъ оставилъ его въ Сонской землѣ, а самъ воротился въ Москву, уже въ царствованіе названаго Димитрія. Въ то время, когда Татищевъ по царскому наказу отыскивалъ въ За-кавказьѣ жениха и невѣсту для царскихъ дѣтей, Борисъ пробо-валъ еще отыскать для Ксеніи жениха въ той же Даніи, откуда пріѣзжалъ ея умершій женихъ. Въ 1603 и 1604 годахъ были царскіе послы Михайло Глѣбовичъ Салтыковъ и дьякъ Аѳанасій Власьевъ у герцога ПІлезвигскаго Іоанна и предлагали ему послать въ супруги для царевны Ксеніи одного изъ сыновей своихъ, которому царь Борисъ назначить особый удѣлъ въ своихъ владѣніяхъ. Гер-цогъ указалъ на третьяго изъ сыновей своихъ Филиппа. Состоялось согласіе. Послы уѣхали и съ тѣхъ поръ уже не было никакого отзыва изъ Московской державы объ этомъ дѣлѣ. Настали такія обстоятельства, при которыхъ царю Борису было уже не до исканія жениховъ (Карамз. XI, прим. 77).
Наступила великая смута, Борисъ умеръ, и совершилось страшное событіе 10-го іюня 1605 года, такъ мастерски изображенное кистью художника Константина Маковскаго. Царица Марья, вдова Бориса и сынъ ея Ѳедоръ были удавлены, а народу объявлено было, что
они сами себя отравили ядомъ: этому никто не повѣрилъ, такъ