Мнѣ не безъизвѣстно, что множество людей думало встарь и думаетъ теперь, что Богъ и судьба такъ всевластно управляютъ дѣлами этого міра, что вся человѣческая мудрость безсильна остановить или направить ходъ событій, — изъ чего можно вывести заключеніе, что вовсе не слѣдуетъ трудиться надъ обдумываніемъ своихъ дѣйствій, а гораздо лучше подчиниться объстоятельствамъ и предаться волѣ судьбы. Подобное мнѣніе особенно сильно распространилось въ наше время, какъ результатъ того разнообразія великихъ событій, которыхъ мы были очевидными свидѣтелями и которыя наступаютъ и смѣняются, какъ бы наперекоръ всякимъ человѣческимъ соображеніямъ.
Я самъ, думая объ этомъ нѣсколько разъ, отчасти склонялся къ этому мнѣнію; но однако, не соглашаясь допустить чтобы свободная воля въ человѣкѣ ничего не значила, я полагаю, что весьма возможно, что судьба управляетъ половиною нашихъ дѣйствій, но вмѣстѣ съ тѣмъ думаю, что она оставляетъ по крайней мѣрѣ другую ихъ половину на нашъ произволъ. Я сравниваю судьбу съ бурной рѣкой, которая, выходя изъ береговъ, затопляетъ равнины, опрокидываетъ зданія и деревья, смываетъ землю въ однихъ мѣстахъ и наноситъ ее въ другія: все бѣжитъ отъ ея опустошеній, все уступаетъ ея грозному гнѣву. Но какъ бы ни была буря могущественна, когда она стихнетъ, люди не перестаютъ искать противъ нее предохранительныхъ средствъ, устроивая плотины, насыпи и другія сооруженія, чтобы предохранять себя отъ вреда, который она можетъ причинить имъ впослѣдствіи; такимъ образомъ, при слѣдующей бурѣ, вода проходитъ въ каналы и не можетъ уже стремиться съ прежнимъ напоромъ и производить слишкомъ опустошительныя разрушенія. Подобно этому и судьба выказываетъ свое грозное могущество
